— Дай Бог. Но пока что вы сами видите, сами испытали, какие
у нас здесь соседи.
— Об одном из соседей, — бросил как бы нехотя демерит, —
вообще не было речи. Или он еще не надоел? Я имею в виду Оттона де Бергова в
замке Троски. Находящемся от Михаловиц в каких-то четырех милях. Как,
интересно, вам нравится такое соседство?
— Как колючка в заду, — ответила за гуситов бабка,
продолжавшая корпеть у прялки. — Именно таким вы считаете пана де Бергова,
верно, господа разбойники? Как шип в заднице!
Долгое время стояла тишина, свидетельствующая о том, что
старуха попала очень близко к центру щита. Тишину прервал Ян Колюх из Весце.
— Мы — Божьи воины, — сказал он, поигрывая ножом. — Мы
помним слова Господа, когда он устами пророка Иеремии речет: «И споткнется
гордыня и упадет, и никто не поднимет его, и зажгу огонь в городах его, и
пожрет все вокруг него»
[144].
— «Воздайте ему, — добавил столь же прыткий в библейских
цитатах Чапек, — ему по делам его; как он поступал, так поступите и с ним»
[145].
— Аминь.
— У Бергова в гербе крылатая рыба, — добавил Щепан Тлах
зловеще и с нажимом. — То ли рыба, то ли птица. Придет день, когда мы с той
рыбки чешую-то счистим. А птичку ощиплем.
— И на это аминь, — встал Войта Елинек. — Сон меня, братцы,
морит.
— И меня. — Ян Колюх тоже встал, Бразда из Клинштейна и
Щепан Тлах последовали его примеру.
— Да... тяжелый был день... Ты идешь, брат Чапек?
— Посижу еще. С нашими гостями.
Потрескивал огонь. Вокруг башни погуливали неясыти, тихо
постукивала бабкина прялка.
— Мы одни, — прервал долгое молчание Ян Чапек из Сана. —
Говорите.
Они сказали.
— Колдуна, — недоверчиво повторил гейтман сирот. — Ищете
какого-то колдуна? Вы? Серьезные люди?
— Ни о каком Рупилиусе Силезце в жизни не слышал, — заявил
он, когда серьезные люди подтвердили свои намерения. — Однако здесь, почитай, в
каждом замке есть какой-нибудь ворожей, алхимик либо маг. Так что вполне
вероятно, что и у де Бергова какой-нибудь гостит или сидит в темнице. В
Тросках. Проблема в другом...
— Проблема в вас. — Оказалось, что сидящая за прялкой бабка
все еще недурно слышит. — Ах, если б кого на кол насадить не было бы никаких
проблем!
— Не обращайте на нее внимания, — поморщился Чапек. — Это
вещь, мебель. Пан Михалец, когда от нас драпал, оставил массу вещей. Мебель,
инвентарь, окорока в коптильне, вина в подвале. Герб на стене. И эту бабку.
Именно в этом углу, Я хотел было ее вместе с вертушкой выгнать в людскую, так
она не дала, шуму наделала. А ведь из замка не выгонишь, подохнет с голоду.
Пусть сидит, пряжу прядет...
— Посижу, посижу, — фыркнула бабка. — Дождусь времени, когда
пан Михалец возвернется. И вас, голодранцев, на все четыре стороны отсюда
попрет.
— Так на чем я кончил?
— На том, что проблема тут...
— Да, верно. Проблема же в том, что замок Троски, возможное
местонахождение вашего Рупилиуса, невозможно захватить. И осмотреть. В замок
Троски не пройдешь.
— Среди нас, — понизил голос Шарлей, — есть люди, знающие,
как это сделать.
— Ага, — догадался Чапек. — Те двое: получивший копытом
Таулер и тот второй. Так вот советую, не очень-то доверяйте им. Будьте
внимательны, особенно когда речь зайдет о подземном ходе. Вы же знаете, что все
тайные проходы и подземные коридоры, якобы связывающие замок Троски с
различными местами района, порой отстоящими на четверть мили, это легенды и
выдумки. Трепотня. Если ваш Таулер обещает провести вас в крепость по тайному
подземному ходу, то либо сам обманщик и враль, либо сдуру поверил чьей-то лжи.
Обе возможности вам опасны. Мотаясь по околице в поисках тайного прохода, вы в
конце концов попадете в лапы к немцам или папистам. Мы, сироты, — продолжал он,
— сидим здесь, на Подъешедтье, с весны 1426 года. Если б были какие-то тайные
проходы, мы бы их отыскали. Если б можно было проникнуть в Троски, мы бы
проникли. Потому что бабка правду сказала: Троски и треклятый немец де Бергов
для нас словно шип в заднице. Мы день и ночь соображаем, как бы отделаться от
этого шипа.
— Проход, — заметил Рейневан, — может быть магическим. Вы
верите в магию?
— Верю, не верю, — выпятил губы Ян Чапек. — Магии нет. А
если б случайно и существовала, то для обычных смертных была бы совершенно
непонятна и недоступна. То есть если что-то и есть магическое, то это все равно
что его вовсе и нет. Логично?
— Аж дух перехватило, — усмехнулся Шарлей. — С такой логикой
не поспоришь. Поэтому вы посоветовали бы, гейтман, оставить эту затею и
вернуться домой?
— Именно это я бы посоветовал. Домой. И терпеливо ждать. Де
Бергов участвовал в заговоре идет слух, шестого сентября в Праге поддержал
Гинека из Кольштейна. А тех, которые поддерживали заговор, Прокоп Голый не
прощает. Уже осаждает Божка из Милетинка, вот-вот придет черед и остальных.
Того и гляди де Бергову придет конец, и Троски будут наши. Со всем, что в
Тросках есть. В том числе и с вашим чародеем.
— Мудрый совет, — оценил демерит, не спуская глаз с
Рейневана. — Не правда ли, Рейнмар?
— Вы назвали, — неожиданно сказал Рейневан, — пана де
Бергова «проклятым немцем». Других исконных немецких родов в округе нет, верно?
Кроме панов фон Догна в Фалькенберге и Графенштайне?
— Угу. Есть только два эти рода. Ну и что?
— Ничего. Пока что.
— Пока что, — Чапек поднялся, — я иду спать. Спокойной ночи,
братья.
— И тебе, брат.
Огонь в камине уже не потрескивал: только помигивал, то
вспыхивая, то угасая. Прялка тоже молчала. Старуха не пряла. Сидела неподвижно.
— Да уж, досталось энтому замку, — проговорила она
неожиданно. — Он Михаилу Архангелу посвящен, годков сто и пятьдесят стоит,
годов сто и пятьдесят здешние Маркнарты кличутся панами из Михаловиц. А ноне...
И чтоб такая голытьба... Боже, Боже... На моей памяти здесь короли гостили... А
теперь? Позор!
— Не ври, бабка, — сказал к удивлению уже немного сонного
Рейневана Шарлей. — Нехорошо это, на краю могилы-то. Не видела ты, старая, в
жизни своей короля. Разве что Ирода в кукольном-то вертепе.
— Сам ты старый, и чтоб у тебя язык отсох. А я более королей
видела, чем ты дукатов.
— Где, хотелось бы знать.
