Обо всем этом, как уже сказано, Рейневан знал давно, это
было элементарное знание. Однако после проведенного в Праге исследования
Самсона Акслебен использовал определения «перисприт позиционный» и
«циркулирующий», а эти уж относились к высшей школе, и магики «Архангела»
разъяснили их Рейневану лишь позже. Итак, связь перисприта с духом была, как
гласило большинство теорий, неразрывна, связь же с телом — нет. Перисприт,
утверждали теории, может в любой момент решить, что связь духа с данным телом
оному телу не соответствует. И связь порвать. Обычно перисприт делает это в тот
момент, когда связь возникает, то есть сразу в момент рождения, либо в первые
недели жизни ребенка — отсюда и столь высокая детская смертность. Разрывая
связь, перисприт высвобождает дух и вместе с ним переходит в эфирную сферу,
астральную, и остается там навсегда, будучи — как и сам дух —
непредрасположенным к материальному миру, относящимся к нему негативно. Случается,
однако, утверждают теории, что перисприт может отделиться не только от тела, но
и от духа. Это происходит тогда, когда перисприт более предрасположен к миру
материи, нежели к миру духовному. Такой перисприт в отличие от «позиционного»
кружит, вращается в своеобразной «зоне сумрака» между миром материальным и
астральным, выискивая возможность связать какое-либо незанятое тело с
каким-либо временно не имеющим пристанища, бездействующим духом. Самсон в его
теперешней духовно-телесной форме является типичным примером такой связи.
Проблема состоит в том, что неизвестно, связывается ли
перисприт наугад, или же руководствуется при соединении какой-то логикой. Но
кто же, в конце концов, сегодня в состоянии понять логику такого перисприта. А
пока не поймет, то ничего и сделать не сможет. То, что перисприт соединил,
смертному человеку не разъединить.
— Выходит, — сказал с отчаянием в голосе Рейневан, — мы
оказались в исходном пункте. Протопали впустую немалое расстояние и напрасно
подставляли шеи...
— Другой, равный мне специалист по интересующим вас
вопросам, — снова прервал его чародей, — живет в Гренаде. Это немного дальше,
чем Троски. А тамошние эмиры к христианам не благоволят. Как правило,
насаживают их на кол. Либо с них живьем кожу сдирают. В отличие от Акслебена я
не именую себя мэтром мэтров, но что знаю — то знаю. И тоже умею высказать
гипотезу. От высказанной мэтром мэтров она несколько отличается. В основном в
отношении того, что возможно, а что невозможно, что выполнимо, а что нет.
Выполнимо все, достаточно только знать, как выполнить.
— Не обижайтесь, — прервал на этот раз Рейневан. — Но
гипотез-то у нас уже насобиралось достаточно. А как быть с Самсоном?
— Самсон, — Рупилиус даже не взглянул на него, — Самсон
знает мою гипотезу, несколько отличающуюся от гипотезы Акслебена. Это гипотеза
радикальная и рискованная, признаю, я не удивлюсь, если он ее не примет и не
испытает. Но если примет, то ему придется подождать. Я дойду до сути проблемы.
Найду самый верный способ вторичной пересадки, на это мне потребуется самое
большее два года. Вы спрашиваете, почему я назначаю вам именно такой срок? Из
любви к четным числам? Это снова ведет нас к нашему уговору. Поэтому спрашиваю:
мы договорились?
— Договорились.
— В течение двух лет?
— В течение двух лет.
— Ну тогда пошли.
Утомительное хождение по тесным коридорчикам и узеньким
лесенкам Самсон скрасил Рейневану рассказом. Кое о чем Рейневан догадывался, но
слушал охотно.
О том, что Рейневан попал в Тросках в лапы католиков, узнали
совершенно случайно. У гуситов был шпион в замке Тольштейн, занятом братьями
Яном и Генриком Берков в Дубе. В замок приехал с визитом пан Лотар Герсдорф.
Сопровождавший семерых узников. Пока пан Герсдорф пировал с братьями, шпион
выспрашивал узников. Один, кажется, бывший мартагуз, оказался особенно
разговорчивым. И сообщил нечто важное. В результате полученной информации
схватили и засадили в яму гейтмана Войту Елинека, обвинив в предательстве,
шпионстве и преступном своекорыстии. В яме пришпаренный как следует Елинек
осветил многое. В том числе и касающееся Рейневана.
Узнав, что Рейневан находится в Тросках в руках де Бергова,
Ян Чапек и гуситские гейтманы сочли его погибшим и ни о каких спасательных
операциях и слышать не хотели. За дело на свой страх и риск взялись Шарлей,
Самсон, Таулер и Батя. К тому же у Таулера в резерве был еще его бывший
знакомый, машталер. Однако решили, что в замок пойдет не Таулер, а Самсон. Было
замечено, что в Троски часто наведываются деревенские мужики со снабжением. И
не только на телегах, но и в одиночку. Стража к ним не цеплялась при условии,
что приходящий подходил под тип селянина — то есть был очень неряшлив, очень
вонюч, а по внешности напоминал придурка.
Самсон Медок подходил. В основном. Получив для конспирации
гуся, кадушку масла и корзинку грибов, он зашел в нижний замок и, затерявшись в
толпе, принялся разыскивать машталера. Прежде чем нашел он, нашли его.
Рупилиус Силезец быстро узнал о событиях нескольких
предшествующих дней. О посещении силезских и лужицких панов и рыцарей, о
продаже пленников. И о каком-то то ли ворожее, то ли заклинателе, брошенном в
уморильню. Будучи уверенным, что кто-нибудь о нем упомянет, Рупилиус следил за
прибывающими в замок. Используя для этого магию. Магия безошибочно обнаружила
Самсона.
— У меня сердце замерло, — признался Самсон, — когда он
прихватил меня в конюшне...
— У меня замерло, — Рупилиус был столь же откровенен, —
когда прихваченный схватил меня за горло. К счастью, мы быстра сообразили, кто
есть кто.
Ни тот, ни другой слишком-то не распространялись о деталях.
Рейневан не налегал, решив о деталях быстрого взаимораспознавания расспросить
Самсона позже. Сейчас он выслушал продолжение — о том, что узнавшие друг друга
Рупилиус и Самсон Медок решили вытащить Рейневана из oubliette и сделать это
таким образом, который ни у кого не вызовет подозрений в колдовстве — то есть
разбив замок решетки кузнечным молотом. Теперь, шепотом закончил Самсон, они
идут к тайному проходу, связывающему замок Троски с окружающей местностью.
Ибо такой проход существует. И вопреки распространенной
легенде — вовсе не легендарный.
— Быстрей, быстрей, — поторопил их Рупилиус. — Надо спешить.
Чувствую, над замком нависло что-то недоброе.
* * *
Винтовая лестница была крутая, а ступени исключительно
неровные. Спускались долго. До того момента, пока путь им не преградила
монолитная плита, шероховатый камень. Не видно было ни двери, ни входа.
Разумеется, для Рупилиуса это не было проблемой.
