— Мы знакомы лучше, чем тебе кажется. Твой брат Петр, упокой
Господи душу его, был порядочным человеком. Нуждающимся ни в помощи никогда не
отказывал, ни в деньгах. Когда нас, Шаффов, прижало, кто помог? Петр из Белявы!
— Ага.
— А кто сейчас взъелся на Рейневана, Петрова брата? Кто на
него охотится? Епископ? Хрен ему, сказал я. Стерчи? Стерчи — обыкновенные
разбойники. Князь зембицкий Ян зол на то, что Рейнмар у него любовницу увел,
потому что та предпочла более молодого и пылкого? Наконец, Ян фон Биберштайн из
Стольца. Вроде бы великого благородства господин, а что делает? За поимку
шляхтича назначает награду как за сбежавшего раба. И за что? Что он ему дочку
охмурил? Иисусе Христе! Так для того они и есть девки, для того их Памбучек
создал, чтобы их с толку сбивать, а для того, чтобы они позволяли себя
совращать, обдарил их курвинской натурой. Я неверно говорю? Увидев тебя в
Тросках, — продолжал Шафф, не ожидая одобрения, — я подумал: возьму и спасу
парня, не дам Шести Городам, не позволю, чтобы над братом Петра из Белявы
палачи на эшафоте для сброда потеху делали. Выкуплю, подумал я, беднягу...
— Благодарю сердечно. Я — ваш должник…
— Сорок коп грошей, — Янко Шафф словно не слышал, — сумма,
подумал я, не столь большая, покойный Петр некогда одолжил нам гораздо больше.
Да и спасенный из лап лужицких палачей панич Рейнмар, подумал я, тоже сумеет
отблагодарить. Ведь у панича Рейнмара есть пятьсот гривен, которые два года
тому назад грабанули у сборщика податей. Сумеет отблагодарить. И поделиться.
— И-эх,пан Шафф, — внешне беспечно вздохнул Рейневан. — Вы
верите слухам? Сами же только что признались, что в Силезии за мной охотятся,
что пользуются отвратительными методами. Что не гнушаются очернять и клеветать,
что вредные слухи распространяют, лишь бы внушить ко мне отвращение. Ибо
клевета и ложь, будто бы я напал на сборщика. Клевета и ложь, понимаете? За
спасение благодарю, я этого не забуду. А теперь, если позволите, я попрощаюсь.
Мне надо отыскать друзей, которые...
— Не торопись. — Шафф взглядом и жестом приказал вооруженным
подойти поближе. — Не торопись, пан Белява. Хочешь попрощаться? Так скоро? А
где же благодарность? В Тросках я не смог тебя выкупить, но все ж добрые
пожелания тоже чего-то да стоят. Но от лесных чудов я тебя спас, не откажешься.
Если б не я, тебе б каюк. Так что, когда гривнами сборщика станем делиться, я
возьму триста, ты остальное. Так будет справедливо.
— Я не нападал на сборщика, и нет у меня этих денег! — О
том, есть ли, что есть и где есть, — Шафф слегка
прищурился, — мы еще поболтаем. В замке Хойник. Куда мы
сейчас отправимся. Дашь мне рыцарское слово, что не попробуешь бежать, так я не
прикажу тебя связывать. Да и куда тебе убегать? Леса кишмя кишат адовыми
созданиями Де Бергов уже, несомненно, гоняется за тобой. Вероятно, под Тросками
все еще сидит Ульрик Биберштайн, зверски на тебя взъевшийся. У меня тебе ничего
плохого не сделают. Я даже оставлю тебе часть денег сборщика, себе возьму
только... Только четыреста гривен. Поэтому...
Прежде чем хозяин Хойника уточнил, периапт Висумрепертум
активизировался в руке Рейневана. Самопроизвольно.
Магия, запустившая амулет, была настолько сильной, что
Рейневан запросто установил направление. Изумив и Шаффа, и его вооруженных, он
перепрыгнул через дорогу за кусты можжевельника, перепрыгнул яму из-под
вывороченного дерева и, не раздумывая, набросился на притаившегося за
поваленным стволом человека в капюшоне. Резким ударом кулака выбил у него из
рук напоминающую маленький ковчежец коробочку, пнул, дал по шее, добавил по
уху. Капюшон свалился, сверкнула тонзура. Рейневан приложил бы попу еще раз, но
люди Шаффа подбежали к нему и схватили.
— Ты что, черт побери, выделываешь? — рявкнул Шафф. —
Спятил? Или сдурел?
— Посмотрите, — крикнул Рейневан еще громче. — Что у него!
Спросите, что он делал?
— Что ты несешь? Это ж отец Звикер! Мой капеллан!
— Это предатель. У него чародейский коммуникатор! Он выслал
сигнал, хотел с кем-то магически связаться! Кого-то сюда магически призвать! И
я знаю кого!
Шафф подошел к лежащей на земле коробочке, резко попятился,
слыша вибрирующий зуд. Не думая, одним ударом ботинка раздавил шкатулку, носком
вдавил в песок. Капеллан, видя это, издал глухой стон.
— Ты не пожелаешь — подошел к нему Шафф, — объяснить мне
это, Звикер? А?
— Объяснить, — крикнул все еще удерживаемый вооруженными
Рейневан, — могу я! Этот поп предал меня! Притащил на мою шею преследователей,
из-за него они чуть было вчера на меня не напали. Спросите его о Биркарте
Грелленорте, чародее! Спросите, как давно он ему служит, как давно информирует!
Как давно он предает также и вас!
— Биркарт Грелленорт, — зловеще повторил Янко Шафф, хватая
капеллана за одежду. — Епископский наушник. Так вот оно что. Доносишь ему? При
помощи чар доносишь епископу? Обо всем, что я говорю, что делаю, что замышляю?
Продаешь меня?
Капеллан стиснул губы, отвернулся.
— Отвечай на обвинение, поп. Защищайся. Поклянись, что
невиновен. Что ты мой послушный слуга. Что верностью отплачиваешь за хлеб,
который ешь по моей милости. И за деньги, которые я милостиво позволяю тебе
красть!
Священник молчал. Шафф притянул его к себе. А потом
оттолкнул, кинул на землю.
— Связать эту падаль, — приказал он. — Палач с ним
поговорит.
— Вероотступник! — завыл с земли Звикер. — Безбожник! Не ты
мой господин, не тебе я служу! Служу Богу и тем, кто действует по велению
Божьему! Дотянется до тебя их рука, дьявольский помет! А мое мученичество будет
отмщено! Узнаешь ты гнев моих господ, как пес будешь выть от страха, когда они
ночью на черных конях прибудут! А ты, Белява, мерзавец греховный, и за морем не
скроешься! Для тебя в аду уже готово место! А здесь, на земле, испытаешь ты
муки! Шкуру с тебя...
Один из вооруженных мощным пинком заставил его умолкнуть.
Капеллан свернулся клубком, завизжал.
— По коням, — приказал Янко Шафф, не глядя на него. — В
путь!
