Когда Том выстрелил, доктор Люк упал, но смог включить фонарь, чей луч скользнул вокруг, осветив его лицо, прежде чем он потерял сознание.
Когда я значительно позже добрался туда, то обнаружил Тома сидящим у входа в туннель, закрыв лицо руками. Он думал, что убил отца!
Г. М. несколько раз затянулся сигарой и откашлялся.
– Я отправился в пещеру вместе с ним. На докторе Люке не было ни царапины – просто он был напичкан секконалом. Том и я почти не разговаривали. Я не сказал ему, что все знаю, но он и так это понимал. Я велел Тому помочь мне отнести доктора Люка к его машине, а потом незаметно вернуться домой и никому не рассказывать, что он выходил из дому этой ночью.
– Однако Том не забыл избавиться от стреляной гильзы и двух купальных костюмов, – заметила Молли.
– Это я от них избавился, – признался Г. М. – Купальники я бросил в море – девонские моральные устои испытают потрясение, если их вынесет на берег, – а гильзу нашел в жилетном кармане доктора и сохранил у себя.
Я привез доктора Люка домой, а остальное вы знаете. Он не смог толком разглядеть фигуру с пистолетом и, слава богу, не смог доказать впоследствии, что эти двое были убиты.
Последовало неловкое молчание. Мы все думали об одном и том же, не осмеливаясь касаться этой темы.
– Конечно, вы слышали… – начала Молли.
– О смерти доктора Люка в Бристоле, – закончил я.
– Угу. – Г. М. уставился в пол. – Мне очень жаль.
– Он приехал туда только на день повидать друга, – продолжала Молли. – Он не был обязан там оставаться…
Я не мог смотреть ни на кого из них.
– Том пошел в армию через неделю после смерти отца, – заговорил я. – Конечно, мы не догадывались… Сейчас он в Ливии.
Г. М. покачал головой:
– Нет, сынок. Я прочитал сообщение в «Газетт», поэтому приехал сюда. Томас Л. Кроксли посмертно награжден крестом Виктории – высшей наградой за доблесть. – После паузы он добавил: – Эта семья сделана из хорошего теста, даже если один из них был убийцей.
Снова последовало долгое молчание.
– Пол идет в армию через месяц, – сказала наконец Молли.
– Вот как? В какие войска?
– В полевую артиллерию. А Молли тоже где-нибудь пригодится с ее умением печатать на машинке.
– Мы все пригодимся, – добавила Молли, – хотя, может быть, не знаем как и где. А вы чем будете заниматься?
Г. М. бросил сигару в камин, сложил руки на животе и опустил уголки рта.
– Я? – мрачно переспросил он. – Всего лишь отправлюсь в палату лордов. – И он снова начал перечислять названия: – Тонтон, Тиклбери, Твид, Тэттерсолл, Троттлботтом, Твист…
– В таком случае поздравляю вас, маэстро!
– Поздравляете? – рявкнул Г. М. – Эти вонючки годами пытались изъять меня из обращения, и наконец им это удалось. Они запихнут меня в палату лордов в следующем же списке новых пэров.
– Но, – спросил я, – чего ради вы половину вечера перечисляли географические названия, как проводник в поезде?
– Я думал о титуле, – ворчливо объяснил Г. М. – Я должен сообщить им, каким титулом хочу именоваться, чтобы они могли выписать патент. Вам нравится какой-нибудь из них?
– Лорд Тиклбери, – задумчиво промолвила Молли. – Хотя, пожалуй, нет.
– Мне тоже не нравится, – отозвался Г. М. – Я просто пытаюсь придумать титул, от которого меня не будет бросать в дрожь. Дайте мне свечу – я пойду спать.
Я зажег свечу менее колоритно, чем горящей веткой, и протянул ему. Свет упал старому маэстро на лицо, которое выражало непонятные нам эмоции.
– Но подождите! – внезапно заявил он. – Я еще собираюсь принести некоторую пользу этой чертовой стране! Подождите, и сами увидите!
С подозрением взглянув на нас, Г. М. отодвинул свечу от лица. Мы слышали, как он, продолжая бормотать названия, ковыляет по коридору к своей комнате.
