Фрэнк, откинувшись на спинку сиденья, посмотрел на него:
– Боже, ну и положение у меня…
– Кажется, вам некого в этом винить.
Он снова подумал, что перед ним лишь какая-то грань подлинной натуры Фрэнка. Вспышка ярости и ревности, охватившая Марка, стала гаснуть. Фрэнк, напротив, завелся:
– Могу вам сказать, что она была не со мной. С субботнего вечера она была в «Вилларде». Если не верите мне, можете сами убедиться.
– Откуда вы знаете, где она была, мистер Чедвик?
– Потому что сейчас 1948 год. Потому что вы не можете получить номер в приличном отеле, чтобы заняться любовью, ни за какие деньги, если у вас нет соответствующих связей или вы не знаете, как это делается. Что с вами, Рутвен? Бренда меня кинула! Бросила как раз перед этой аптекой!
Марк промолчал.
– Она бросила меня и отправилась домой. Когда она снова удрала от вас, ибо вы ее выставили, она поехала в «Виллард» и оттуда позвонила мне с просьбой договориться с управляющим, чтобы ей дали номер. У другого бы она едва ли нашла сочувствие, после того как она поступила… Но я ей помог.
– Вы помните, сколько тогда было времени?
– Времени?
– Да. Полиция расследует обстоятельства самоубийства Роз Лестрейндж, и может вдруг оказаться, что это было убийство, имеющее отношение к Куин-колледжу. В субботу вечером сразу же после десяти вы звонили мисс Лестрейндж. Из этой аптеки, что у вас за спиной.
Фрэнк Чедвик отбросил падавшие на лоб волосы.
Марк мог поклясться, что слово «полиция» не оказало на него никакого воздействия. Так же как и имя «Роз Лестрейндж». Но два других слова заставили заметно измениться форму губ и выражение глаз.
– Куин-колледж! – выдохнул он. – Мой старик считает, что это место неприкосновенное. Что ж, я получил хороший урок. Если вы вытащите Бренду из этой истории – а вы это можете! – я дам клятву, что впредь никогда и близко не подойду ни к одной даме из вашего заведения…
– Вы хотите сказать, что Бренда была не единственной женой преподавателя, которая интересовала вас?
Ответа не последовало.
Фрэнк молчал потому, что вопрос Марка поразил его в самое больное место. Он знал, что и так сказал слишком много. Но потрясение от того, что он чуть не проболтался, возымело и обратный эффект: оно заставило Фрэнка собраться и снова обрести спокойствие.
– Может, да, а может, и нет. Кому это вредит?
– Вам. И ей тоже, если вы о ней думаете.
Фрэнк засмеялся.
– Только не мне, не волнуйтесь, – сказал он, и хотя его улыбка была полна прежнего обаяния, оскаленные верхние зубы со щербинкой давали понять, что ему свойственна жестокость. – Я в последний раз взял на себя такую ответственность.
– Может быть, придет день, когда вы снова захотите этого.
– Что вы имеете в виду, старина? Если придется, я могу и жизнь отдать за хорошее дело. А теперь серьезно…
– Да?
– Вроде я вел себя достойно, не так ли? – с забавной серьезностью спросил Фрэнк. – Приехал рассказать всю правду о Бренде. На уме у нее только вы; она просто не воспринимает никого другого. Вот так! – Он засмеялся. – У каждого мужчины временами бывают осечки, – добавил он, помолчав.
– Это всего лишь ваш личный опыт.
Такова жизнь. Рад, что не вызвал у вас неприятных чувств. Все, с романами в Куиншевене я покончил.
– А как насчет Роз Лестрейндж?
Фрэнк потянулся, как кот. С неторопливой ленцой он включил зажигание и нажал стартер. Потом, словно передумав, он приглушил обороты двигателя и резко развернулся к Марку.
– Это… – начал Фрэнк. В прищуренных глазах блеснуло неуловимое выражение, нечто вроде грубого и откровенного тщеславия, но исчезло через долю мгновения. – Ей крупно не повезло, старина, – холодно сказал он. – Тем не менее, что бы между нами ни было, колледжа это не касается. Моему отцу это не понравилось бы, как ни прискорбно мне это признавать. Но содержание мое он не урежет и на улицу не выставит. Вы разочарованы?
– Вас не огорчило то, что случилось с мисс Лестрейндж?
– Послушайте, Рутвен. Не старайтесь быть смешным. Как я говорил, полиция расспрашивала меня о наших отношениях еще вчера. Где я был между часом и тремя ночи в воскресенье? Ответ: я был в своей квартире. Могу ли я это доказать? Не из-за меня ли Роз Лестрейндж всадила себе нож в грудь? Рад доложить, что я смог это сделать.
– Каким образом?
– Н-н-ну! – Снова обнажилась хищная щербинка между зубами. – Бренда меня кинула, не так ли? Что бы вы сделали на моем месте? Что бы сделал любой мужчина? Позвонил бы другой девушке и любезно пригласил к себе. Не будем называть имен, но полицию мое объяснение удовлетворило. Хотите узнать что-то еще?
– Да. Во сколько Бренда звонила вам из «Вилларда»?
– А в чем дело? Ведь Бренде не угрожают неприятности, не так ли?
– Нет, но…
– Никак вы запнулись? – улыбнулся Фрэнк.
– Да, запнулся. Меня интересует только Бренда, и больше никто. Итак, во сколько Бренда звонила вам из «Вилларда»?
– Не переживайте, старина! Всегда рад услужить вам. Должно быть, примерно в десять минут второго. Мне пришлось созваниваться с отелем, чтобы заказать ей номер, так что она оказалась в нем около двух. Хотите услышать что-нибудь еще?
– Нет, – ответил Марк. У него изменился тон голоса. – А теперь убирайтесь отсюда.
– Что вы сказали?
– Я сказал: убирайтесь отсюда.
Фрэнк Чедвик взглянул на стоящего перед ним человека. Пальцами левой руки он легонько барабанил по верхней кромке двери, а правая рука лежала на клаксоне.
– Это весьма неумно с вашей стороны, Рутвен. Вы не так молоды, как стараетесь казаться. Глупо вести себя так – у вас нет ни одного шанса. А что, если я выйду из машины и преподам вам хороший урок?
Нагнувшись, Марк рванул ручку дверцы, которая распахнулась настежь. Он задыхался.
Мягко урчал двигатель. В аптеке снова звякнул кассовый аппарат. Фрэнк от неожиданности словно повис в пустоте, когда его кисть и локоть потеряли опору. Казалось, он сидит так целую вечность. На лице его стали медленно проступать изумление, недоверие, ярость и, может, что-то другое.
Рванувшись, он перехватил распахнувшуюся дверцу и с силой захлопнул ее. Машина так стремительно сорвалась с места, что тигриное урчание двигателя сразу же превратилось в рев, который унесся по Хьюит-стрит в сторону Александрии.
Марк, у которого в висках продолжала пульсировать кровь, посмотрел ей вслед.
Он долго стоял на улице перед аптекой Барни, современным заведением с большими сияющими витринами по обе стороны стеклянной двери, с кондиционером, громко урчащим внутри.
