– Но это невозможно! – воскликнул Марк.
– Мой дорогой друг, – огорченно сказал доктор Фелл, – неужели вы считаете, что полицию так легко обмануть, заставив поверить, что смерть этой женщины – результат самоубийства?
– Почему бы и нет?
– Потому что на это есть три главные причины. Для начала посмотрите сюда!
Прислонив обе свои трости к стене между окнами, доктор Фелл подошел к окну справа. Его щеколду, уже слегка покрытую легким налетом ржавчины, открыть было нелегко, но доктор Фелл все же справился с ней. После чего поднял оконную раму.
Перейдя к левому окну, он проделал ту же процедуру. В оконных проемах остались теперь лишь специальные сетки, защищающие от насекомых; держались они на маленьких крючках.
– Вы обратили внимание? – сердито произнес доктор Фелл. – Каковы бы ни были обычаи во времена Уилки Коллинза, в наши дни люди в спальнях не закрывают и не запирают окон. Особенно в такие душные ночи, какие стоят в конце июля. Простое наличие этих сеток, – он провел ногтем по одной из них, – указывает на то, что обычно окна держат открытыми. В Америке к ним настолько привыкли, что даже не замечают. В Англии мы ими практически не пользуемся, чему я неизменно удивляюсь. Вы следите за моей мыслью?
– Да, – заверил его Марк.
– Можно ли предположить, что женщина, которая собирается лишить себя жизни, кинется первым делом прикрывать и запирать окна? И второе, что не дает мне покоя: может ли она оставить дверь распахнутой настежь, каковой вы ее и нашли? В подобном состоянии души она может действовать так или иначе, но она не стала бы одновременно совершать взаимоисключающие поступки. Это вы, надеюсь, понимаете?
– Да. Я… я никогда не думал…
– И наконец, посмотрите на туалетный столик. Нет, я не прошу вас ничего трогать; просто посмотрите на туалетный столик и на зеленый стул перед ним.
– Ну? И что из этого следует?
– В каком бы месте комнаты мы ни обнаружили Роз, убита она была не перед столиком. И лейтенант Хендерсон должен был знать это с самого начала.
Марк уставился на туалетный столик. В трех створках зеркала маячило бледное лицо Бренды и два ее профиля.
– Разрешите я попробую это доказать вам, – продолжал настаивать доктор Фелл. – Миссис Рутвен! Я не собираюсь выкручивать вам руки или пугать появлением привидений. Но не могли бы вы посмотреть прямо в центральную створку зеркала?
– Д-да?
– Представьте, что вы готовы совершить самоубийство. Одним ударом вы должны пронзить сердце узким обоюдоострым стальным лезвием с серебряной рукояткой, украшенной жемчугами. Не вздрагивайте; некоторые женщины решались на это! Но могли бы вы сесть перед зеркалом, чтобы наблюдать свою смерть?
– Нет! О господи, нет!
– Почему?
– Да невыносимо просто думать о том, что произойдет. А смотреть в зеркало и видеть, что происходит… нет, для меня это невозможно!
Доктор Фелл повысил свой и без того громкий голос.
– Как и для любой другой женщины, – заявил он. – Насколько я знаю статистику, таких самоубийств в истории не отмечено. Можете отойти от зеркала, миссис Рутвен; простите меня и присядьте. – Доктор Фелл продолжил с подчеркнутой серьезностью: – И наконец! Нет, миссис Рутвен, вас это не касается! Если ваш муж займет место на стуле перед туалетным столиком, мы попытаемся продемонстрировать кое-что еще.
Лицо Бренды исчезло из рамки зеркала. Марк не заметил, как оказался перед зеркалами с высоко поднятыми коленями – он пытался просунуть ноги под полочку с банками кремов, флакончиками духов и прочим набором косметики, от пудры до краски для ресниц.
– Вы могли понять, что прикончивший ее удар был нанесен с убийственной силой. Кто-то, стоявший за спиной сидящей женщины, из-за правого плеча вонзил ей кинжал в левую часть груди. Она была застигнута врасплох, у нее не было времени заметить опасность, оказать сопротивление или хотя бы уклониться от удара. И если мы посмотрим, как…
Во всех трех зеркалах мелькнул какой-то темный предмет; удар был направлен сверху вниз.
Марк инстинктивно вскинул правую руку и вскочил на ноги. Коленом он с такой силой ударился о полку, что нога онемела; створки зеркал пошатнулись и дрогнули, рассыпая блики по всей комнате. Два флакончика упали на пол.
Когда он выпрямился, стул остался лежать на ковре у него за спиной.
– Понимаю, – сказал он; колено продолжало ныть, но теперь Марку было не до него. – Она сидела, но не здесь. Когда человек сидит перед тремя зеркалами, его невозможно застать врасплох.
– Правильно!
И доктор Фелл, лицо которого побагровело от затраченных усилий, отдуваясь, удовлетворенно плюхнулся на стул.
– Вы знаете, – сказал Марк, чувствуя почти такую же горечь, как та, что он испытал в Новой библиотеке, – я всегда считал себя достаточно умным человеком. Теперь я в этом разуверился. Глубина моей глупости…
– Нет! – с необыкновенной горячностью прервал его доктор Фелл.
– Именно так. Я не увидел таких очевидных вещей.
– Дело в том, сэр, что вы сталкивались с преступлениями только в книгах. Так же как и Сэм Кент. Как и убийца – в противном случае он обратил бы внимание на запертые в июле окна.
– Полиция все же пришла к выводу, что был убийца? Но лейтенант Хендерсон сказал…
– Ах да. Действительно, «лейтенант Хендерсон сказал». Когда Сэм Кент излагал содержание их разговора, он отвел в сторону свои мудрые глаза – вот так – и мне показалось, что меня лупят по голове какой-то тупой колотушкой. Лейтенант прямо так и спросил Сэма, в самом ли деле Роз Лестрейндж заколола себя перед зеркалом – цитирую – «как порой поступают женщины-самоубийцы». Подумать только! Вы слышали эти его слова?
– Нет, но я знаю о них.
– Женщины-самоубийцы никогда так не поступают, и это вам подтвердит любой опытный офицер полиции. Он сознательно ввел Сэма в заблуждение, ибо подозревал его в чрезмерной болтливости и, слушая его, лишь ухмылялся.
– Почему же он ничего не делает?
– Главным образом, потому, что никак не может понять, несмотря на все свои действительно искренние старания, как эта спальня оказалась запертой изнутри! Нет, арестовать он никого не может. Но будьте спокойны, что-то он предпримет. И вот этого-то я и опасаюсь.
Марк взглянул через плечо доктора Фелла.
Там виднелась дверь спальни, слегка приоткрытая, и в замочной скважине изнутри торчал ключ, который после всех экспериментов и испытаний вставила полиция.
Бренда, отступив в коридор, наблюдала за ними. Когда Марк подошел к двери и ощупал ее, колено его пронзило болью, но он тут же забыл о нем. Он яростно повернул ключ, отметив, какое усилие необходимо при этом приложить.
Марк вытащил ключ из замка. Его прямой стержень, головка и оба фланца примерно одинакового размера были покрыты легким налетом ржавчины, на которой была бы заметна любая царапина, не говоря уж о следах, которые должны были остаться, если бы ключ поворачивали снаружи.
