— Предположения — да. Но что касается доказательств…
— Вы недооцениваете меня, мистер Досон. Неужели вы думаете, что еще до получения письма сегодня утром я не организовал наблюдение за моим племянником с тех пор, как он прилетел в Лондон?
— Наблюдение?
— А что же еще? Прибыв в «Герб Альберта», вы отправились выполнять ряд дел. Одно из них — в филиале Мидлендского банка. Вы не помните, что оба окна там были открыты из-за жары?
Билл этого не помнил.
— Разумеется, за окном был мой агент. Он видел и слышал, как вы — под вашим подлинным именем — обменяли около десяти тысяч долларов на три тысячи триста восемьдесят фунтов, не считая шиллингов и пенсов, и поместили их в банк.
Билл понял, что ловушка начинает захлопываться.
— Это были обычные американские банкноты, — продолжал сатир, — за одним исключением. В каждой пачке была одна стодолларовая купюра. Мистер Эмберли, по моему указанию, попросил банк отметить их серийные номера. А теперь возьмите телеграмму под этим письмом. Она написана, но еще не отправлена.
Телеграмма, адресованная Эмберли и подписанная Гейлордом Херстом, ставила последнюю точку.
«ПОЖАЛУЙСТА ВЫШЛИТЕ ТЕЛЕГРАММОЙ СЕРИЙНЫЕ НОМЕРА СТОДОЛЛАРОВЫХ КУПЮР ВЫДАННЫХ МОЕМУ ПЛЕМЯННИКУ УПРАВЛЯЮЩЕМУ ФИЛИАЛА МИДЛЕНДСКОГО БАНКА ВИКТОРИЯ-АЛЬБЕРТ В ЛОНДОНЕ ТЧК ДЕНЬГИ МОГУТ БЫТЬ УКРАДЕНЫ ТЧК ПОДПИШИТЕ ТЕЛЕГРАММУ НЕ ТОЛЬКО ВАШИМ ИМЕНЕМ НО И ИМЕНЕМ ЛЮБОГО КРУПНОГО ПОЛИЦЕЙСКОГО ЧИНОВНИКА ТЧК ДЕЛО СТРОГО КОНФИДЕНЦИАЛЬНО».
— Возможно, вы припоминаете, — снова заговорил Гейлорд, — что за аналогичное правонарушение Артур Ортон, тичборнский самозванец, получил пятнадцать лет тюремного заключения.
Билл глубоко вздохнул.
— Звоните в полицию, — сказал он. — В любом случае моя бестолковость заслуживает нескольких лет тюрьмы. Но я не понимаю, что такого было в этом чертовом договоре.
— В самом деле?
— Да. Там были только два условия: что я… то есть Лэрри должен немедленно вернуться в Англию и посещать вас раз в неделю.
— Чтобы изучить реакции Лоренса, мистер Досон, разыгрывая неделю за неделей маленькие шутки, прежде чем убить его.
— Допустим. Разумеется, ни один адвокат не стал бы включать в договор игру в «спасись от меня, и ты унаследуешь мое состояние» — это попахивало бы отказом от судебного преследования за материальное вознаграждение… Погодите! Я заметил, что мистер Эмберли с большим сомнением смотрел на то, что было указано в конце последней страницы.
— Там был всего лишь безобидный маленький пункт, гласящий, что если между мной и моим племянником возникнут разногласия по поводу упомянутых или неупомянутых условий, то я должен быть единственным арбитром.
— Иными словами, если бы Лэрри отказался изображать мишень для вашего пистолета, вы бы лишили его наследства?
— Сказано грубовато, но точно. Я надеялся, что пережитые им приключения придадут ему смелости переключиться с роли охотника на роль дичи. Но Лоренс по-прежнему жалкий трус и перепоручил эту роль вам. Между прочим, где он сейчас?
— Не знаю, — искренне ответил Билл. — Он так и не сообщил мне свой новый адрес.
— Несомненно, он где-то прячется, так как, если его найдут, ему придется занять место на скамье подсудимых рядом с вами.
Билл стряхнул с себя оцепенение. Перед ним таинственным образом — так как он не видел Хэтто — возникла рюмка с бренди. Перед хозяином дома стояла другая рюмка, а в центре стола — графин. Схватив рюмку, Билл поднялся, готовясь произнести дерзкий тост.
— Прежде чем вы заговорите, — опередил Билла его мучитель, — позвольте мне проанализировать ваш характер, мистер Досон. Вы сверхимпульсивны и склонны к донкихотству. Руководствуясь знанием людей, я бы сказал, что деньги как таковые не должны вас особенно интересовать. Тем не менее пустячная сумма, ради которой вы согласились изображать Лэрри, очевидно, значит для вас очень много.
— Она значит для меня решительно все. — Билл снова поднял рюмку. — За преступление! — провозгласил он. — Ну, когда же вы позвоните в полицию?
— Одну минуту. — Кости затарахтели снова, как будто Гейлорд Херст решил продолжать игру в кошки-мышки. — Предположим, у вас есть выход, избавляющий вас от судебного преследования со стороны меня или кого-либо еще и позволяющий сохранить ваши деньги в банке до последнего пенни.
— Как же я могу получить подобный шанс?
— Очень легко. Сыграв роль, которую я вначале предназначил для моего малодушного племянника. — Кости опять затарахтели в коробке. — В течение… я облегчу вашу задачу, мистер Досон… в течение трех месяцев я буду стараться убить вас, а вы — перехитрить меня. Попытайтесь сохранить свою жизнь. Конечно, вопрос о наследстве отпадает. Но если бы вы получили гарантии сохранения свободы и денег в случае успеха, то вы согласились бы на мое предложение?
— Еще бы! — воскликнул Билл. — Но какие я могу получить гарантии?
— Например, мое честное слово?
— Вы должны признать, сэр, — вежливо отозвался Билл, — что ваше честное слово еще менее надежно, чем слово покойного Адольфа Гитлера.
— Однако я готов поверить вам на слово. Но конечно, вы правы — я должен предоставить вам доказательства. Не будете ли вы любезны взять с подноса следующий конверт? Благодарю вас. Откройте его — это от «Эмберли, Слоун и Эмберли». Посмотрите, что внутри.
— Это же тот самый договор, который я подписал в офисе Эмберли в качестве свидетеля! Вообще-то обычно подписывают и копии. Но мы этого не делали!
— На случай, если моему племяннику взбрело бы в голову затеять тяжбу, я потребовал, чтобы договор был подписан только в одном экземпляре. А теперь сожгите его.
— Сжечь, сэр?
— По-моему, я выразился достаточно ясно. Уберите последний конверт и сожгите договор на подносе. — Хотя зажигалка Билла заедала, документ вскоре загорелся и превратился в кучку пепла. — Итак, единственный экземпляр договора уничтожен. Даже если дюжина свидетелей будет на него ссылаться, вас нельзя судить ни за какое правонарушение, связанное с этим документом. Любой адвокат скажет вам то же самое.
— А деньги?
— Пожалуйста, откройте последний конверт. Хотя я и знал, что вы самозванец, но считал вас человеком достаточно мужественным. Я велел моим лондонским адвокатам изготовить два экземпляра документа в этом конверте и подписал оба. Взгляните на них — тут нет никакого обмана.
Билл открыл верхний экземпляр.
«Я, Гейлорд Херст, заявляю следующее:
1. Я распорядился выплатить через (далее следовали название и адрес фирмы Эмберли) сумму в десять тысяч долларов моему племяннику, Лоренсу Херсту, который, по моему указанию и с моего согласия, передал упомянутую сумму Уильяму Досону, единственному сыну преподобного Джеймса Досона из Сэндрана в Сассексе.
