— Вам какой? — таким же тусклым, как он сам,
голосом осведомился Лолин попутчик, не поворачиваясь к ней лицом.
Лола сказала, что третий этаж, мужчина нажал кнопку, и двери
послушно захлопнулись.
Как только лифт тронулся, Перришон необыкновенно
заволновался, всплеснул крыльями и хрипло заорал:
— Р-рома! Р-ромочка! Р-рома кр-ролик, Р-рома
кр-роличек! Р-рома, Р-ромочка, Р-ро-машечка!
Невзрачный мужчина вздрогнул, резко повернулся к Лоле лицом
и изумленно уставился на попугая.
— Перришон, — одернула Лола своего пернатого
артиста, — веди себя прилично! Видишь, ты напугал человека!
— Ничего, — отозвался мужчина каким-то странным
голосом, — какая у вас интересная птичка!
— Спр-раведливость — мое р-ремесло! трагическим тоном
проговорил попугай.
— Прекрати, Перришон! — Лола рассмеялась. —
Что за высокопарные обороты! Кажется, это из какой-то советской пьесы? Но ведь
ты играешь совсем в другом фильме, и вообще, ты все-таки сейчас не перед
камерой, прибереги свое красноречие для съемочной площадки!
— Ну до чего же у вас интересная птичка! повторил
мужчина все тем же странным, задумчивым голосом. — Просто чудо! Это что
же, он все что услышит, все повторяет?
Его лицо как-то непередаваемо изменилось, на нем появилось
выражение недоумения и тревоги.
— Ну не так чтобы все, — Лола покосилась на
Перришона, — только самое интересное…
— Ну надо же.., первый раз вижу такого талантливого
попугая!
С тихим звоном лифт остановился, двери разъехались.
Лола пошла по коридору в сторону офиса Аглаи, но вдруг
почувствовала спиной чей-то взгляд.
Она обернулась и увидела невзрачного сутулого мужчину, с
которым только что ехала в лифте. Мужчина смотрел ей вслед странным
настороженным взглядом. Как только он заметил, что Лола обернулась, он опустил
глаза и быстрым шагом скрылся за поворотом коридора.
Лола пожала плечами, прижала клетку с попугаем к груди и
побрела к кабинету Аглаи. Такая у них была договоренность: Лола оставляет
попугая у Аглаи и забирает там же. В павильон, где идут съемки, Лоле идти не
хотелось — слоняться там, как будто она статистка какая-нибудь, ничего хорошего
от этого она не получит, кроме всеобщего телевизионного хамства.
Лола шла по коридору и обратила внимание, что он выглядит
сегодня как-то не так, как обычно. Раньше коридор напоминал муравейник, в
котором роль муравьев играли люди — сотрудники и многочисленные посетители
телецентра. Они все шли быстрым шагом, почти бежали — в разные стороны по своим
важным делам.
Теперь же коридор тоже напоминал муравейник, но было такое
впечатление, что все муравьи в этом муравейнике поражены какой-то сложной
психической болезнью, и болезнь эта прогрессирует и поражает все новые и новые
полчища насекомых. Девицы с чашками бегали как и раньше, но не так
целеустремленно. Они останавливались на полпути, как будто забывали, куда идут,
застывали на месте, круто поворачивались и неслись в противоположную сторону,
собирались стайками, шушукались и испуганно оглядывались по сторонам.
Компьютерные мальчики выглядели сегодня не такими отрешенными от мира, и даже
глаза их приобрели нормальный вид. Посетителей, которых Лола отличала теперь
наметанным глазом, сегодня было меньше, чем обычно. Кроме того, пару раз Лоле
попадались мужчины, просто и недорого одетые, идущие с деловым и озабоченным
видом, при взгляде на каменные лица и сомкнутые намертво губы которых, на ум
приходило только одно слово: милиция.
Лола слегка забеспокоилась, вспомнив капитана Хвоща, встреча
с ним оставила у нее в душе весьма неприятный след, и ужасно не хотелось видеть
его снова. Начнет приставать с расспросами, ведь, судя по всему, убийцу
писателя Волкоедова пока не нашли…
Лола подошла к двери триста восьмого офиса и остановилась в
изумлении. Дверь была заперта. Это бы еще ничего, но поразило ее другое. Дверь
была не просто заперта. Дверь была опечатана, то есть висела на ней полоска
бумаги, скрепленная печатью рыжего пластилина.
— Ужас какой… — тихонько проговорила Лола.
— Кошмар-р! — заговорил попугай, которому удалось
высунуть клюв из клетки и сбросить накрывавший ее платок.
Лола перехватила клетку поудобнее и с грустью уставилась на
печать.
«Чует мое сердце, не миновать сегодня встречи с капитаном
Хвощом. И ведь и правда — с утра плохое предчувствие было! Во сне видела, как
будто я огород копаю. Это чтобы я — и огород, чушь какая присниться может! Еще
подумала — к чему такой сон-то? А оказалось — с Хвощем встретиться…»
Рядом с Лолой возник молодой человек с суровым выражением
лица.
— Вам что тут? — неприветливо спросил он.
— Мне вообще-то к Аглае Михайловне Плюсе, —
ответила Лола сухо. — Где я могу ее видеть?
— Пройдите в конец коридора, — бросил молодой
человек, но все же не удержался от вопроса:
— А это у вас кто?
Лола сдернула платок, взмолившись про себя, чтобы попугай не
вздумал обзываться. Неизвестно еще, как поведет себя сотрудник милиции, если
его обзовут дураком или еще кем похлеще. А вдруг он посчитает это оскорблением
при исполнении и арестует попугая?
Но Перришон был настроен благодушно.
— Пр-ривет! — заявил он и покачал головой.
— Пройдите! — отвернулся парень. — Не стойте
здесь.
Перришон обиделся и замолчал.
В конце длинного коридора был тупичок, и там в одном из
кабинетов сидел капитан Хвощ.
«Точно, сон в руку!» — подумала Лола.
— Здравствуйте! — обреченно произнесла она. —
Может, вы мне объясните, что произошло и где я могу найти Аглаю Михайловну?
— Нигде вы ее не найдете, гражданка Плюсе находится
сейчас в морге! — отрубил капитан.
У него было препаршивейшее настроение, ночью произошло
третье убийство, а он еще и в прошлых двух ни на йоту не продвинулся. Конечно,
все трое потерпевших были убиты в разных местах — только один из них на
автостоянке возле телецентра, а двое других — возле двери в собственную
квартиру. Но все они были сотрудниками телецентра, то есть писатель не был, но
часто приходил сюда по делам. Стало быть, решило начальство, предполагаемого
убийцу следует искать в телецентре, и вот этого-то решения начальства капитан
Хвощ боялся больше всего. В этом сумасшедшем доме, в этом муравейнике искать
убийцу было все равно что искать иголку в стоге сена, жемчужное зерно в куче
навоза у колхозного коровника, золотое яйцо на синявинской птицефабрике. Целый
день по зданию слонялся народ, причем войти можно было очень просто — попросить
малознакомого человека заказать пропуск, наврать что-нибудь по телефону. Все
трое убитых общались в последнее время с ужасающим количеством людей, причем
совершенно ничего не значило то обстоятельство, что продюсер и режиссер
Животовский имел секретаршу, которая обязана быть в курсе всех встреч своего
патрона. Животовский вполне мог встретиться с кем-нибудь на лестнице, в
коридоре, в павильонах, наконец. Или на автостоянке.
