— Ромочка, кто это звонил? — спросила Раиса,
заглядывая в комнату.
— Это мне, — отмахнулся он с такой злостью, что
жена испуганно отшатнулась. А сам он протянул руку к полке.
Там лежал у него справочник Союза писателей.
Роман держал дома этот справочник исключительно из
мазохистских соображений. В этот союз его не приняли несколько лет назад,
мотивируя отказ тем, что у него слишком мало публикаций. Теперь справочник
неожиданно пригодился.
Роман раскрыл его на букве "В".
— Бовин… — прочитал он, — Волин… Волкоедов!
И дальше — в скобках — было написано: Зайценогов.
Настоящая фамилия Волкоедова была такая же, как у Веры.
Значит, ровный голос в телефонной трубке говорил правду.
Вера использовала его, Романа, таскала каштаны из огня его руками.
Справедливость должна быть восстановлена.
Она должна быть восстановлена как можно быстрее, потому что
пока он не восстановит ее, головная боль не разожмет свои тиски.
Он торопливо одевался, путаясь в застежках и в шнурках
кроссовок, руки его дрожали. Он выскочил из квартиры, ни слова не сказав жене,
и забыл закрыть за собой дверь. Раиса выглянула на лестницу, хотела крикнуть
что-то обидное вслед, но только покачала головой.
Роман шел по улице, сосредоточенно глядя перед собой.
Он принял решение. Он найдет Веру, а там.., что будет
дальше, мешал ему додумать усиливающийся шум в ушах и непрекращающаяся головная
боль. Он сел в кстати подошедший троллейбус, но выскочил из него через две
остановки, потому что троллейбус тащился слишком долго, и люди в нем толкались
и разговаривали о чем-то своем, и голоса их отдавались у него в голове звоном
пожарного колокола.
Он махнул рукой проезжающей «маршрутке», но она оказалась не
та, то есть она ехала прямо, а нужно было свернуть, так что когда его выпустили
на перекрестке, до нужного дома оставалось еще идти две остановки. Он
беспомощно огляделся по сторонам и решил пройтись, хотя время было дорого,
голова болела все сильнее, он запыхался. Мысли разбегались, и он полностью
сосредоточился на ходьбе. По сторонам он не смотрел, ему было не до того.
И в это самое время невесть откуда наперерез ему выскочила
какая-то старушонка с клюкой и продранной в нескольких местах хозяйственной
кошелкой. Одета была бабка в бесформенный балахон грязно-серого цвета, когда-то
бывший плащом. Пуговицы на плаще были разные — одна матерчатая, серая, другая
зеленая пластмассовая, третья и вовсе деревянная, отколотая с одного края.
Старушонка бросилась ему под ноги, он споткнулся о клюку и
упал.
Старуха повалилась сверху и заголосила:
— Батюшки! Убивают! Караул!
От этих криков и от падения Роман очнулся от забытья. Он
очумело повел головой и спросил:
— Чего орешь, кому тебя убивать нужно?
— Хулиган! — верещала старуха противным визгливым
голосом, барахтаясь рядом с ним на асфальте. — Разбойник с большой дороги!
Напасть на пожилую женщину!
Мимо шли две женщины, остановились, принялись ахать и
поднимать старуху. Она жалобно причитала что-то о разбитых в сумке яйцах и о
рассыпанном сахарном песке. Женщины глядели осуждающе. Дождавшись, когда
старуху поднимут, Роман и сам встал наконец на ноги — противная старуха мешала
это сделать. Женщины убедились, что с бабкой все в порядке, и пошли по своим
делам.
— Ходют тут всякие! — шипела старуха и
плевалась. — Приличным женщинам на улицу не выйти!
— Дура старая! — отмахнулся Роман и пошел прочь.
Старуха же, отряхнувшись, засеменила прочь, погрозив на
прощание Роману клюкой, чего он, надо сказать, уже не заметил, так как поспешно
удалялся от места происшествия.
Старушонка, доковыляв до ближайшего переулка, свернула за
угол и, оглянувшись по сторонам, юркнула в машину, дверцу которой
предупредительно открыл для нее Маркиз.
— Ну как, все в порядке? — осведомился он, трогая
машину с места.
— Спрашиваешь! — самодовольно отозвалась Лола,
сбрасывая жуткий балахон, под которым оказались у нее обычные свитер и брюки.
— Фирменный прикид, — с уважением сказал
Леня, — одни пуговицы чего стоят…
— Я не какая-нибудь, — обиделась Лола, я —
настоящая актриса, все делаю по высшему разряду. Халтуры нигде не люблю, все
должно быть на высоте — и актерская игра, и костюмы…
— Кстати, как тебе удалось выработать такой
мерзко-визгливый голос? — полюбопытствовал Леня. — До сих пор в ушах
звенит.
— Это профессиональное, — сухо ответила Лола.
— Он ничего не заметил? — спросил Леня. —Ты
точно знаешь?
— Я тебя умоляю! — Лола пренебрежительно
отмахнулась. — Это такой лопух, можно было все карманы обшарить, кошелек
вытащить и на место положить, он бы и то ничего не заметил…
В кабинете раздался телефонный звонок. Капитан Хвощ в это
время сидел за своим обшарпанным письменным столом и пытался сочинить рапорт.
Удавалось это ему с трудом, потому что никаких особенных достижений для
отражения в рапорте капитан придумать не мог. Не было их, этих достижений. Все
три телевизионных убийства оставались нераскрытыми и висели на шее капитана,
как три жернова. Правда, прошло время, а четвертого убийства не последовало,
стало быть, оставалась надежда, что неизвестный маньяк утихомирился и решил
хотя бы на время бросить свои занятия, но радость капитана Хвоща была слишком
мала, и вряд ли можно было писать об этом в рапорте.
Для того чтобы усилить мозговую деятельность, капитан пил
сладкий чай с сушками, и в это самое время его застал резкий звонок телефона.
Капитан едва не подавился сушкой, но сумел вовремя ее проглотить и ответить.
— Интересуетесь убийствами на телестудии? —
спросил его скрипучий голос профессионального анонима и жалобщика.
— Э-э, — проблеял капитан от неожиданности, —
вроде бы да.
— В таком случае могу вам сказать, что именно в это
самое время убийца находится в квартире Анны Ермолаевны Лопатиной, тетки
покойного писателя Волкоедова. И, кстати, готовится совершить еще одно
убийство. Там вы его тепленьким и возьмете.
— Тетка, говорите? — вставил капитан недоверчиво.
Такие звонки случались довольно часто, убийства в телецентре
получили большой резонанс, и бдительные граждане позванивали в милицию, от души
стараясь помочь следствию.
— Тетка, родная, ныне покойная, — подтвердил
аноним, — адресок подсказать или сами найдете?
Капитан Хвощ машинально сжал руку в кулак, сушка раскололась
на четыре ровных кусочка.
— Убийцу зовут Роман Войтенко, — сообщил аноним и
добавил уже совсем другим голосом, по-свойски:
