– А пошел ты…
– Они говорили о приезде сюда Дрэйкотта, – нервничал Виктор. – Мне ничего не известно о таких планах. Зачем Дрэйкотту было приезжать на ранчо, когда жемчуг и без того был у Чарли? Что все это значит?
– Если вы, мистер Джордан, до сих пор не поняли, что это значит, боюсь, у меня сейчас нет времени на объяснения. Отложим их до Сан-Франциско, – ответил Боб Иден и подошел к Пауле Вэнделл.
– Квартет Делано сошел со сцены, и сей прискорбный факт означает, что время моего пребывания на ранчо подошло к концу. В Бэрстоу я намерен отправиться поездом в десять тридцать, и…
– …и вам заранее следует заказать такси.
– А может, вы меня еще раз подвезете? Тем более что мне хотелось бы с вами поговорить о… Вильбуре.
Вилл Холли хотел до отъезда с ранчо выяснить очень важный для него вопрос.
– Вы уже знаете, сэр, что я стал автором знаменитого интервью с Пи Джи Мэдденом. Интервью, которого вы мне никогда не давали…
– Будем считать, что я его дал, – улыбнулся финансист.
– Весьма признателен, сэр, иначе мне предстоят очень нелегкие объяснения.
– Вопрос решен, я не откажусь от своих слов, сказанных в интервью. Но вот интересно, зачем мошенникам оно понадобилось?
– Это был ловкий ход, – вмешался Чарли Чан. – Они собрались переводить из Нью-Йорка деньги сюда, а оповещение об этом в газете чем не лучший способ убедить всех, что вы находитесь на своем ранчо в пустыне? Печатному слову верят.
– Выходит, я невольно способствовал мошенническим операциям. Мистер Чарли, когда мы с Бобом возвращались с рудника сюда, то представляли себе ваше удивление. Еще бы, такой неожиданный поворот дела! А тут оказывается, что вы сами во всем разобрались, еще не зная о пленниках Петикоута.
– Мистер Холли, вы очень любезны, но я недостоин ваших похвал. Со стыдом приходится признаться, что в этом деле я долго блуждал впотьмах, и только сегодня утром в моей голове блеснул луч света. Вы уже в общих чертах знаете, что тут произошло. Я до последнего момента не хотел отдавать колье, ведь мы же знали, что совершено преступление, только еще не догадывались, какое именно. Но этот честолюбивый молодой человек, Виктор Джордан, заставляет меня отдать жемчуг, показывает письмо миссис Джордан. Я подчиняюсь и отдаю колье Мэддену. У того документ уже готов и остается лишь его подписать. Он садится за стол и расписывается, вроде бы с трудом, во всяком случае, как-то неловко это делает. И вдруг мелькнула как молния мысль: все, что бы ни делал Мэдден правой рукой, получается у него неуклюже, медленно. Вспомнил я, что совсем недавно говорил о левше – это когда мы обнаружили вещи Джерри Делано и его жилет с кармашком для часов, сшитый явно для левши. Ага, думаю, проверим! Хватаю со стола колье, а Мэдден (извините, сэр, я пока так называю мошенника для ясности), забывшись, пытается удержать их левой рукой. Хватается за револьвер – тоже левой! Ну, тут уж у меня не осталось сомнений.
– Это же надо – такое сообразить! – в восхищении произнес журналист, но детектив лишь печально покачал головой.
– Нет, нет, слишком долго бездействовали мои бедные старые мозги, слишком долго отдыхали, вот и потерялись навыки. Знаете, детектив, как спортсмен, должен постоянно поддерживать хорошую форму. Когда я усадил этих несчастных людей на стулья и сам сел напротив, чтобы дождаться вашего приезда, у меня было достаточно времени для самокритики. Признаюсь, пришлось пережить неприятные минуты. Как я мог быть так слеп? Ведь дело с самого начала было ясно, как утро в пустыне. Судите сами. Кто-то написал важное письмо, почему-то спрятал его в пресс-папье, уехал, а вернувшись, не достал его. Почему? Да потому, что вернулся не он. Должен был я задуматься над этим фактом, да не задумался… Факт второй: Мэдден принимает доктора Уайткомб в полутемном патио. Почему? Чтобы не разглядели человека, выдававшего себя за Мэддена, так как эта женщина раньше неоднократно встречалась с хозяином ранчо. Третий факт: со своим управляющим в Пасадене Мэдден разговаривает вечером, когда уже начало смеркаться, не выходя из машины. И моей глупой голове было мало этих фактов! Может, сказывается влияние свежего воздуха ггустыни? Нет, скорее домой, в Гонолулу, там я на своем месте!
– Вы слишком самокритичны! – возразил Мэдден. – Это несправедливо. Мистер Иден рассказал мне, как настаивал на передаче колье Лже-Мэддену и как вы возражали. Если бы не вы, они давно получили бы жемчуг и поспешили скрыться с драгоценностями и деньгами – ищи ветра в поле! Нет, только благодаря вам была захвачена преступная шайка. Поверьте, моя благодарность вам бесконечна и будет выражена не только словами…
– Нет, нет, и говорить не о чем, я был недогадлив и нерасторопен. Вот кого следовало бы поблагодарить – так это Тони, бедного китайского попугая, которого мы похоронили за сараем. Не начни Тони тогда звать на помощь, один бог знает, где был бы сейчас ваш жемчуг. Виктор! – обратился Чарли к молодому Джордану, который скромно держался в стороне и теперь поспешил на зов. – Не мешало бы тебе положить скромный букетик цветов на могилку китайского попугая. Ведь это он спас фамильные жемчуга Филлиморов. И заплатил за это жизнью. Погиб, но оставил по себе благодарную память.
– Сделаю, как ты велишь, Чарли, – поспешил согласиться Виктор, с которого давно слетела вся спесь. – Позвоню в цветочный магазин и закажу венок, как только вернусь в город. Но вот как я туда вернусь?
– Я могу вас отвезти, – предложил Вилл Холли. – Пожалуй, сейчас и отправимся, мне не терпится сообщить в Нью-Йорк о том, что тут произошло. Представляете сенсацию? Чарли, вы поедете со мной?
– Нет, благодарю вас, сэр. Мисс Вэнделл любезно предложила подвезти меня в своей машине. В Эльдорадо я обязательно забегу к вам за вещами, и тогда буду иметь честь проститься с вами.
– Я тоже поеду с мисс Паулой, – ответил Боб Иден на вопросительный взгляд журналиста. – Увидимся на вокзале, Вилл.
Попрощавшись с миллионером и его дочерью, журналист и Виктор Джордан вышли. Иден посмотрел на часы.
– Ну вот, все меньше народу остается на ранчо. Пора и нам. Да, Чарли, я все хочу вас спросить: вы не удивились, увидев с нами мистера Мэддена. А ведь вы уже разгадали тайну преступления, разоблачили Делано, значит, у вас были все основания считать мистера Мэддена убитым.
Китаец тихонько рассмеялся.
– Вот и видно, сэр, что вам совершенно не ведомы нравы и обычаи детективов. Проявить удивление для детектива равносильно самоубийству. Проявить удивление – значит, поставить крест на своей карьере. Проявить удивление – это непрофессионально! Теперь могу признаться – я был более чем поражен появлением мистера Мэддена, но зачем это показывать людям из здешней полиции? Ну, нам пора, мисс Вэнделл ждет. Вот только забегу на кухню, там остались кое-какие мои вещички.
– Кухня! – воскликнул Мэдден. – Кухня! Я ведь умираю с голоду! Столько дней ничего, кроме консервов, не ел!
По лицу Чарли Чана скользнула тень беспокойства.
