— Я попрошу вас напрячь свою память. Не было ли здесь сегодня вечером кого-нибудь, кроме тех, кто сейчас находится в гостиной?
— Нет, сэр, — ответил Джессуп, внимательно оглядев присутствующих.
— Благодарю вас. Когда вы видели в последний раз мисс Фен?
— Примерно в пятнадцать минут восьмого я принес сюда цветы. После этого я еще несколько раз слышал ее голос.
— Расскажите, пожалуйста, что вы делали в это время?
— Следуя возложенным на меня обязанностям, я находился в кухне и столовой. Я позволю себе довести до вашего сведения, сэр, что вечер оказался для меня очень утомительным. Наш китаец-повар выявил ряд скверных качеств, свойственных, да простите мне это упоминание, этому языческому народу.
— Этот языческий народ, — серьезно возразил Чан, — изобрел книгопечатание в ту пору, когда господа в Англии были заняты тем, что срубали друг другу мечами головы. Простите мне это маленькое отступление в область истории. Значит, ваш повар оказался очень нетерпеливым?
— Да, сэр. К тому же наш поставщик спиртного или, как здесь его называют, бутлегер, явился непростительно поздно.
— Значит, у вас имеется свой бутлегер?
— Да… Мисс Фен никогда не пила, но она знала, к чему ее обязывает положение хозяйки. Наш повар Ву-Кио-Чинг договорился с одним из своих приятелей относительно поставки напитков.
— И приятель Ву позволил себе опоздать?
— Совершенно верно, сэр. Я уже сказал вам, что был занят с той минуты, как вручил мисс Фен цветы. Было две минуты девятого, когда…
— Почему вам запомнилось именно это время?
— Я слышал о чем вы беседовали с гостями. В это время я находился в кухне.
— Один?
— Нет, сэр. Ву-Кио-Чинг, разумеется, тоже был там. Там же была и Анна, горничная. Она пила чай. Я обратил внимание повара на то, что уже восемь часов. Втроем мы пробыли на кухне приблизительно до десяти минут девятого. К этому времени явился бутлегер, и я направился в столовую делать коктейли. В четверть девятого я впустил в дом мистера ван Горна и вскоре отправился звать гостей.
— Я вам очень благодарен за ваше обстоятельное повествование. Вы свободны, Джессуп.
Слуга колебался.
— Мне хотелось бы сказать вам еще кое-что.
— Слушаю вас.
— Не знаю, будет ли иметь для вас значение мое сообщение, но я вспомнил об этом после того как узнал, что произошло. Наверху есть небольшая библиотека, вскоре после обеда я направился туда, чтобы выбрать себе книгу, и застал в библиотеке мисс Фен. Она разглядывала какую-то фотографию и горько плакала.
— Чья это была фотография?
— Не знаю. Она держала ее так, что я не мог разглядеть. Могу лишь сообщить вам, что фотография довольно большого формата, наклеенная на зеленый картон.
Чан кивнул.
— Благодарю вас. А теперь я попрошу позвать сюда повара.
— Слушаюсь, сэр, — и Джессуп с достоинством удалился.
Инспектор оглядел присутствующих и заметил:
— К сожалению, дело затягивается. Я вижу на террасе уютные шезлонги. Рекомендую вам, господа, разместиться поудобнее, но напоминаю — покидать дом запрещено.
Часть гостей Шейлы поспешила на террасу, и в гостиной остались Джим, Юлия, Тарневеро и Чан.
Прорицатель внимательно взглянул на инспектора.
— Кажется, до сих пор мне приходилось пускать фейерверк под дождем, — недовольно сказал тот.
— В этом вы правы, — согласился Тарневеро.
В гостиную проскользнул Ву-Кио-Чинг, что-то бормоча себе под нос. Чан заговорил с ним по-китайски. Повар возбужденно тараторил. Инспектор бесстрастно слушал. Только один раз он поднял голову, словно охотничья собака, почуявшая дичь, приблизился к повару и произнес длинную тираду, из которой наблюдавшие за этой сценой поняли только одно слово: «бутлегер».
Наконец, оставив повара в покое, Чан пожал плечами и обернулся к остальным.
— Что он говорит, Чарли? — живо спросил Джим.
— Он ничего не знает.
— Почему он упомянул о бутлегере?
Чан искоса взглянул на него.
— Старость сдержанна и разумна, молодость болтлива…
— Подтверждаю получение вашего письма, в чем и расписываюсь, — шутливо заметил Джим, поняв смысл слов инспектора.
Чан обратился к Юлии:
— Вы упомянули о горничной мисс Фен. Она единственная, кого мы еще не допрашивали. Не будете ли вы столь любезны пригласить ее сюда?
Юлия кивнула и вышла. Ву-Кио-Чинг все еще не решался уйти и снова что-то затараторил. Чан, равнодушно выслушав его, подтолкнул старика к двери.
— Ву жалуется, что никто не хочет садиться за стол, — сказал он, улыбаясь, — он выдающийся кулинар, и потому злится на такое равнодушие к его стараниям.
— Должно быть, мои слова прозвучат несколько неуместно, но я начинаю чувствовать голод, — вздохнул Джим.
— В этом нет ничего предосудительного, — ответил инспектор. — Какая польза мертвым от того, что живые голодают?
Тем временем вернулась Юлия. Следом за ней вошла довольно привлекательная стройная брюнетка.
— Ваше имя? — обратился к ней Чан.
— Анна Ролерик, — ответила она. В голосе ее звучали неприветливые нотки.
— Как давно вы работаете у мисс Фен?
— Приблизительно около года. Я поступила к ней сейчас же после приезда в Лос-Анджелес.
— Откуда вы приехали?
— Я служила в Англии и прослышала, что в Соединенных Штатах оплата труда значительно выше.
— У вас были хорошие отношения с мисс Фен?
— Конечно, сэр. В противном случае я не стала бы служить у нее.
— Она когда-нибудь позволяла себе вмешиваться в ваши личные дела?
— Никогда. Я очень ценила это.
— Когда вы видели ее в последний раз?
— Незадолго до половины восьмого. Она была в спальне и попросила меня найти булавку, чтобы приколоть к платью орхидеи.
— Опишите мне, пожалуйста, эту булавку.
— Миниатюрная золотая булавка с бриллиантами на платиновой подложке.
— Мисс Фен что-нибудь говорила относительно орхидей?
— Она лишь сказала, что их прислал человек, с которым они когда-то были близки. Мне показалось, что эти цветы взволновали ее.
— Так… А что было потом?
— Мисс Фен подошла к телефону, назвала номер и попросила телефонистку соединить.
