И Юлия разразилась слезами.
Джим принялся успокаивать ее.
— Простите, — пролепетала она. — Все это так ужасно! Мне кажется, что никогда больше я не буду счастливой.
— Глупости, я постараюсь внести в вашу жизнь столько же счастья, сколько я сулю его в своих статьях всем туристам, приезжающим на остров. Когда мы поженимся…
Юлия вздрогнула.
— Мы не поженимся! Вы совсем не знаете меня. Если бы вы знали все, вы бы меня возненавидели!
Он взял ее лицо в ладони и поцеловал.
— Послушайте, через неделю, а может быть, и раньше, все скверное будет позади. Чарли Чан с минуты на минуту решит эту загадку.
— Вы действительно верите в это?
— Разумеется!
Чарли Чан не разделял оптимизма Джима. Вернувшись в отель «Грандо», он подозвал швейцара.
— Я снова здесь, — сказал он. — Полагаю, что в качестве гостя я бываю здесь слишком часто. Скажите, в каком номере остановился мистер Аллан Джейнс?
Швейцар ответил. Чан позвонил Джейнсу по телефону и попросил принять его. Аллан в ответ пообещал спуститься.
Чарли отправился в бар и подозвал официанта-малайца.
— Мне нужны два стакана вашего великолепного оранжада.
— Слушаю, сэр, — ответил официант.
— Я пойду с тобой за ними, — сказал Чан.
Малаец удивился, но не стал возражать. За время работы в отеле он уже успел усвоить, что «клиент всегда прав».
— Инспектор Чан из полицейского управления, — представился Чарли бармену. — Я заказал два стакана оранжада. Позвольте взглянуть на стаканы, в которых вы подаете ваш великолепный напиток.
Бармен был слишком ленив, чтобы выражать удивление. Жаркий климат лишил его остатков энергии. Он молча подал два стакана, и Чан стал полировать их своим платком.
— Мои действия отнюдь не должны удивлять вас, — сказал он, — я не сомневаюсь в вашей чистоплотности, но осторожность не повредит. Существует такое множество бактерий…
По-видимому, Чан заботился только о том, чтобы не было бактерий с наружной стороны стаканов. Потом он осторожно поставил стаканы на поднос, и достав из кармана несколько монет, опустил их в ладонь малайца.
— Вы окажете мне большую услугу, если наполните стаканы, не прикасаясь к ним, — подмигнул он бармену. — И ты тоже не должен притрагиваться к ним, — сказал он малайцу. — Поставь поднос на стол, не прикасаясь к стаканам.
Сделав все распоряжения, инспектор вернулся в холл, где его уже ждал Джейнс.
— Чем могу служить? — спросил Аллан.
— Прежде всего я прошу вас принять мои извинения за то, что задержал вас на нашем чудесном острове. Принято считать этот остров земным раем, но я понимаю, что даже рай может утратить свою привлекательность, если чувствуешь необходимость переменить место своего пребывания. Смею вас заверить, что я со свойственным мне пылом занимаюсь расследованием этого ужасного дела, чтобы в самое ближайшее время предоставить вам возможность уехать.
— Очень рад слышать это, — ответил Джейнс.
Достав из кармана портсигар, он открыл его и протянул Чану.
— Вы не курите? Надеюсь, ваше расследование продвигается успешно?
— Мне пришлось столкнуться с рядом трудностей. Те, которым что-либо известно, предпочитают молчать, те, которые говорят, ничего не знают. Но все же мне кажется, что час назад кое-что стало проясняться.
К их столику подошел официант-малаец с двумя стаканами оранжада на подносе.
— Забыл сказать вам, мистер Джейнс, что мне предписано соблюдать диету, и это единственный напиток, который мне разрешено принимать. Я позволил себе и вам заказать оранжад.
— О, нет, благодарю вас, — отказался Аллан.
— Это совершенно безобидный напиток, — настаивал Чан. В голосе его звучала обида.
— Благодарю вас, — ответил Джейнс и взял стакан.
Он знал, как обидчивы китайцы, и ему не хотелось ссориться с инспектором.
— Выпьем за то, чтобы рано или поздно мои старания увенчались успехом, — сказал Чан. — Ведь этого в равной мере желаем мы оба. А теперь позвольте мне задать вам несколько вопросов. К сожалению, у вас нет алиби. Вчера вечером вы были очень взволнованы и бесцельно бродили по пляжу, поддавшись своим чувствам, не так ли?
— Совершенно верно.
— Вы были там один с той минуты, когда расстались с Мартино, и до того, когда снова встретились с ним?
— Да.
— И как далеко вы ушли?
— До отеля «Моана». Я присел там, чтобы отдохнуть и подумать над тем, что предпринять.
— Вы не дошли до виллы мисс Фен?
— Повторяю, что остановился на берегу у отеля «Моана». Я собрался с мыслями, несколько успокоился и пришел к выводу, что если женщина так легко поддается влиянию какого-то шарлатана, то она, извините, просто дура. Чем больше я размышлял о нашем знакомстве, тем ясней мне становилось, что мое чувство к ней — всего лишь мимолетное увлечение, и чем быстрее мы расстанемся, тем скорее оно пройдет. Приняв такое решение, я направился в отель «Грандо» и встретил там Мартино, который сообщил мне ужасную новость.
— Кто-нибудь видел вас у отеля «Моана»?
— Вряд ли. Было темно.
— Вы не заходили в павильон, где произошло убийство?
— Нет, я никогда не был там.
— Может быть, вы приближались к нему? Или стояли под его окном?
— Нет.
Джейнс потянулся к стакану и сделал глоток. Потом подозрительно посмотрел на инспектора и спросил:
— Послушайте, почему вы спрашиваете меня об этом?
— Я стараюсь как можно скорее закончить расследование, и только. Вы случайно не знаете, когда отплывает следующий пароход?
— Разумеется, знаю. Следующий пароход отправляется завтра в полдень. И надеюсь, что мне удастся…
— Я приложу все старания, чтобы найти преступника к этому времени.
— Не сомневаюсь, инспектор, что вы сделаете все, что в ваших силах. Я должен сознаться, что вчера был несколько резок с вами, но мне очень хотелось уехать. На то были причины. И не только делового свойства. Я не хотел оказаться замешанным в этой ужасной истории. Надеюсь, вы меня понимаете?
— Конечно, — ответил Чан, ощупывая в кармане конверт с подобранным у павильона окурком. — Что же, не смею вас больше задерживать.
Чан проводил Джейнса взглядом и обернулся. Это было сделано как нельзя более вовремя, так как пожилой китаец уже собирался убрать стаканы со стола.
— Не прикасайся к ним, или тебя поразит гнев богов, — почти закричал Чан, вытащил платок и бережно завернул в него стакан, из которого пил Джейнс. — Я сам уберу стаканы, тебе нечего беспокоиться.
