Но сначала он объяснил суперинтенданту сущность своей коллекции «не-епристойных ка-артинок» — галереи великих людей в моменты, когда они думают, что их никто не видит, или оказываются в неприличных позах; об этой коллекции он как-то рассказывал Найджелу в столовой. Однажды его осенило, что можно украсить свою галерею и забракованными цензорами фотографиями серии КВ. У него не было времени просматривать их и отбирать подходящий материал, и тогда ему пришло в голову: почему бы не пристроить к этому Биллсона? Сначала эта идея показалась ему пустой фантазией. Но мысль о том, что чопорный бюрократ Биллсон будет копаться в папках, ища фотографии великих мира сего, так сказать, со спущенными штанами, страшно забавляла его, и он взял и предложил Биллсону этим заняться: «так, чтобы посмотреть, что он скажет». К его удивлению, Биллсон согласился, потребовав плату за каждый отпечаток: печатать Биллсон будет сам, поскольку не хочет выпускать из рук негативы. Харкер не объяснял Биллсону, зачем ему фотографии. Поторговавшись немного, они пришли к соглашению.
Легкость, с которой Биллсон пошел на это, не в меньшей степени, чем требование оплаты, вызвала у Харки подозрения. Осторожно поинтересовавшись, он узнал, что Биллсон — завсегдатай бегов. Строго говоря, заместителю директора нет дела до того, чем занимаются подчиненные в свободное от работы время, если эти занятия не носят незаконного характера. Однако заместитель директора подумал, что ответственный сотрудник министерства, который, судя по его поведению, скорее всего погрязнет в долгах, но которому поручено хранение секретных фотографий, очень легко может стать источником неприятностей. Поэтому он решил проверить честность Биллсона, попросив у него несколько не пропущенных цензорами фотографий с изображением секретного оборудования. Биллсон сначала возмутился и отказался. Но тут же сдался, оговорив при этом, что сам не будет печатать снимки, а лишь «одалживать» негативы, за что потребовал высокую плату.
Здесь, сказал Харки, он вдруг понял, что Биллсон подозревает его, Харкера Фортескью, в том, что он вражеский агент. Тогда он согласился на условия Биллсона. Тот «одолжил» ему два комплекта фотографий. Когда несколько негативов из второго комплекта оказались случайно уничтожены, он понял, что они зашли слишком далеко. Дело, которое началось как шутка, а продолжилось как проверка честности Биллсона, могло теперь обернуться очень скверно: ведь если об этих фактах станет известно, он окажется в весьма сомнительном положении. «В какой-то момент я прозрел, стряхнул с себя азарт коллекционера и увидел, каким странным выглядит все это в глазах постороннего человека» — вот что сказал он Блаунту.
Он немедленно прекратил сотрудничество с Биллсоном. Суммы, которые тот с него требовал за последние партии негативов, он не заплатил и не собирался платить. Это и стало причиной ссоры, которая произошла между ними, эту ссору подслушала мисс Финлей. С другой стороны, он понимал, что свое участие в этих сделках будет не так-то легко объяснить; и вообще, хотя он понял, что за человек Биллсон, однако, ему казалось, было бы «низостью» разоблачить его… Короче, Фортескью так и не доложил об этих фактах директору.
— Ага, — остановил его Блаунт. — Это — важный момент. Вы никому больше не рассказывали об этом?
— Никому. В тот день, когда мисс Финлей подслушала наш маленький спор, я объяснил Биллсону, зачем мне нужны были те фотографии, и предупредил, чтобы он держал язык за зубами. Но этот идиот не поверил ни одному моему слову…
— Блеф! Как можно поверить подобным россказням! — язвительно воскликнул Биллсон.
— Вот видите? Он до сих пор не верит. Ему больше нравится думать, что я — Мата Хари в штанах, и ничем это не выбить из его башки!
— Но у вас нет никаких доказательств того, что ваша история — истинна? — спросил Блаунт.
— Никаких. Правда, я готов показать вам свою коллекцию. Но вы скажете, это всего лишь прикрытие, а другие экземпляры я передавал противнику.
Суперинтендант смотрел на него очень серьезно:
— На вашем месте я бы не стал подходить к этому так легко, мистер Фортескью. Возможно, вы говорите правду. Возможно, нет. Не сомневайтесь: если у вас были контакты с противником, это скоро всплывет. Уверяю вас, проведена будет самая тщательная проверка ваших передвижений во время войны и перед войной. Но если вы и окажетесь с этой точки зрения невиновным, все равно вы должны понимать, что ваши действия явились косвенной причиной покушения на жизнь человека, уничтожения государственного имущества Короны, а возможно, и смерти мисс Принс.
— Я тут ни при чем! — вдруг завопил Биллсон. — Этого я не делал! Не имею к мисс Принс никакого отношения! Клянусь!..
Харкер Фортескью хладнокровно выслушал его истерику. Потом сказал:
— Не могу взять на себя ответственность за все то, что наделал этот подонок. Особенно после того, как я ему объяснил, для чего просил у него фотографии. Очень сожалею о происшедшем. Но сочувствовать Биллсону не хочу. Человек, который мог подставить мистера Сквайерса — в этом он только что сознался, — нет уж, пусть он получит сполна, по заслугам. И не хочу больше думать об этом. А что до меня… Вы верите мне, Найджел?
— Я лично считаю, что это в вашем характере, — неопределенно ответил Найджел. — С другой стороны, Харки, вы должны учитывать, как на это посмотрят другие. Они с полным правом могут сказать, что ваша коллекция «неприличных картинок» с самого начала была всего лишь прикрытием предательства. И это, знаете ли, было бы в самом деле великолепным прикрытием. У вас скорее всего спросят, что вы делали до войны, путешествуя по Европе, включая Германию, и собирая экспонаты для вашей коллекции. И они, не будучи знакомы с вашим своеобразным чувством юмора, могут усомниться, стоит ли на подобное хобби тратить столько времени и денег. Нет, Харки, боюсь, контрразведка поставит на вашей истории большой-пребольшой вопросительный знак…
ЕЩЕ ОДНА КАПСУЛА?
«В сущности, мы вернулись к тому, с чего начали», — подумал Найджел.
Это было на следующий после ареста Биллсона день, в субботу, во второй половине дня. Большинство служащих министерства уже разошлось по до-мам, торопясь распорядиться коротким уик-эндом. Найджел тоже собрался уходить, когда к нему вошел Брайан Ингл и, краснея и заикаясь, спросил, не может ли Найджел ему помочь. Оказалось, Брайану хочется получить, на память о Ните Принс, книжку, которую он ей когда-то подарил. Он очень любил ее, но у него ничего не осталось, что напоминало бы ему о ней. Найджел воспринял это как трогательный, хотя и несколько старомодный жест. Он позвонил Блаунту и спросил, нет ли у того возражений, если они с Брайаном встретятся в квартире Ниты и он отдаст Брайану книгу. У Блаунта не было возражений. Он заодно сообщил, что, как установила полиция, у Ниты на счете была небольшая сумма, триста пятьдесят с чем-то фунтов; завещание она, насколько известно, не оставила, а ближайшая ее родственница — сестра, живущая с мужем в Новой Зеландии. Так что можно уверенно сказать, что деньги не были мотивом убийства.
Найджел договорился встретиться с Брайаном в квартире Ниты в три часа дня. Купив несколько сандвичей в ближайшей закусочной, он направился прямо на Диккенс-стрит, где ему открыла дверь неряха дворничиха. Она решила, что он из уголовного розыска, поскольку в прошлый раз видела его с Блаунтом, и он с большим трудом отбился от ее дурацких расспросов на тему: кто же это отправил бедняжку на тот свет? Оставшись наконец один в квартире, в которой все еще витал дух Ниты, Найджел съел сандвичи и впал в глубокую задумчивость.
