— Это насчет книги, что вы мне оставили. Наши эксперты говорят, что буква «А» — составная. Левая часть немного иная по очертанию, более твердо написана. А внизу небольшое утолщение, так должно быть, когда пишут «J», начиная сверху и делая внизу завиток. Когда же пишут заглавное «А» такой конфигурации, то начинают снизу слева, потом сверху проводят правую палочку, и…
— Ладно. Тут я вас обошел. Как насчет другого источника яда? Вы успели это выяснить?
— Да. По меньшей мере четверо подозреваемых имели доступ к цианидам.
— Вот это да! Тут я попал в цель!.. Но это слишком много, Блаунт.
— Биллсон пользовался цианидом для обработки фотографий. У мистера Лейка и мистера Фортескью есть, вернее, были капсулы с ядом. Миссис Лейк могла взять капсулу у мужа. Биллсон выписывал яд обычным путем, мы сейчас проверяем количество, которое он получил от аптекаря, и то, что у него осталось. Мистер Лейк и мистер Фортескью обзавелись своими капсулами частным путем, осенью сорокового года. Тогда все боялись вторжения. Они оба считали, что немцы занесли их в свои «черные списки», и хотели быть готовыми ко всему.
— Но говорят, что сейчас у них этих капсул нет?
— Мистер Фортескью утверждает, что в День победы над Германией… э… выбросил содержимое, устроив для одного себя торжественную церемонию. Мистер Лейк — я заезжал к нему — хранил свою капсулу в тщательно запертом ящике. По крайней мере он так считал. Когда я открыл ящик ключом, который он мне дал, капсулы там не было. Миссис Лейк самым решительным образом отрицает, что знала о капсуле, и ничего не может сказать по поводу ее исчезновения. Вот так. А теперь расскажите-ка, что за мысль вам пришла в голову.
— Минуточку. Все они говорили об этом спокойно? Без всяких эмоций?
— Да. Д-да… Пожалуй, миссис Лейк нервничала немножко — она была у мужа, когда я задал ему этот вопрос. Ничего похожего на стремление уклониться от ответа или что-то скрыть.
— Лейк и Фортескью знали о том, что и один, и другой обзавелись капсулой с цианистым калием?
— Да.
— У Фортескью не было другой возможности получить яд? Он, наверное, тоже пользуется цианистым калием для обработки фотографий?
— Говорит, что нет. Мы, конечно, проверим.
— Понимаете, Блаунт, то, что он не умолчал о капсуле, — это один-ноль в его пользу. Во всяком случае, это касается фотографий серии КВ. Вряд ли ему понадобилось бы добывать капсулу с ядом, будь он нацистским агентом.
— Да, согласен. Если бы немцы оккупировали Великобританию, она была бы ему не нужна. Но она могла понадобиться, если бы до него добралась британская контрразведка.
— Если так, зачем ему было избавляться от нее в День победы? Она могла бы ему еще ой как пригодиться.
— Безусловно. Но сейчас ему было бы выгодно предъявить ее нам — если она еще у него. Однако хочу подчеркнуть; то, что у Харки была капсула, и то, что он якобы уничтожил ее, свидетельствует в его пользу, когда мы рассматриваем ситуацию с фотографиями, и против него, когда речь идет о смерти Ниты Принс.
В телефоне некоторое время что-то булькало и шуршало.
— Но, дорогой мой, это же значит — капсула Кеннингтона, по вашему мнению, не была причиной ее смерти. Это же абсолютно…
— Кстати, коли уж речь зашла о Кеннингтоне. Он в самом деле владел средством быстрого самоубийства для своей разведывательной работы в Германии?
— Да, — кисло подтвердил Блаунт. — Сейчас текут такие реки цианида, что можно кораблики по ним пускать. Он сам сказал, что в свое время у него была такая капсула, но он сдал ее перед отъездом из Германии. Я, естественно, провожу проверку. Министерство обороны сделало для меня запрос.
— Боюсь, что следов этих трех капсул нам не отыскать.
— Точно так.
— А как насчет Сквайерса и Ингла? У них нигде не завалялась пинта-другая яда?
— Они утверждают, что нет, — бесстрастно ответил Блаунт.
— Не очень убедительно. Теперь вы, наверное, будете обходить все аптеки? Смотрите не пропустите какую-нибудь… Ладно, Блаунт, хочу попросить вас об одолжении.
— Что я еще должен сделать? — В голосе Блаунта прозвучало подозрение.
— Найдите еще яду.
Телефон снова заклокотал как помешанный. Найджел отвел трубку от уха. Когда Блаунт облегчил душу, Найджел сказал:
— Мне кажется, неплохо было бы получить ордер на обыск и осмотреть вещи наших подозреваемых: не найдется ли у них капсулы с ядом, которая будет как две капли воды похожа на ту, что Кеннингтон отнял у Штульца.
Телефон зловеще затих. Найджел почти физически ощущал, как Блаунт борется со своими эмоциями. В конце концов суперинтендант суровым, но сдержанным тоном спросил:
— С кого я должен начать это… эту ловлю журавля в небе?
— О, начните с супругов Лейк. Или с Чарльза Кеннингтона.
— Вам известно, что Кеннингтон переехал к Лейкам?
— Неужели? Так-так-так. Я приглашу его завтра на ленч, а у вас будет свободное поле для действий.
— А теперь… э… касательно этой пустячной формальности… ордера на обыск. Может, вы будете так любезны и объясните мне, на каком основании я должен просить его? — с глубочайшей язвительностью изрек Блаунт.
— У меня на столе ужин стынет. Ну ладно, черт с ним! Значит, так, Блаунт…
И Найджел изложил суперинтенданту идею, которая посетила его на квартире Ниты, когда он искал ответ на вопрос, зачем убийце понадобилось уносить с собой из директорского кабинета «штульцевскую штучку» и как ему это удалось.
СЕСТРА И БРАТ
В одиннадцать утра следующего дня, в воскресенье, Найджел Стрейнджуэйз ехал в автобусе, направляясь в Риджент-парк в гости к Лейкам. Накануне вечером он заручился согласием майора Кеннингтона на ленч. Но прежде чем беседовать с ним, нужно было прояснить кое-что у Джимми и Алисы Лейк. А о ряде вещей, о которых не мог у них спрашивать, он надеялся узнать без их помощи. Найджел считал, что ему известны личность убийцы Ниты Принс, мотив и метод преступления. Но у него не было доказательств, и он не видел способа добыть их иначе, чем вызвать убийцу на какой-нибудь необдуманный поступок. Расспросы Блаунта об альтернативном источнике яда могли помочь в этом отношении — или не помочь… В сущности, все зависело от нервной системы преступника. Этому человеку до последнего времени удавалось на редкость искусно не проявлять себя и вообще почти ничего не предпринимать, чтобы сбить полицию со следа, а тем самым избегать самой большой ошибки — привлечь к себе внимание… Поддастся ли этот человек на провокацию, решится ли действовать под воздействием расспросов Блаунта, из которых легко было заключить, что полиция близка к раскрытию метода убийства?
Автобус трясся по пустынной Бейкер-стрит, а Найджел напряженно думал. С этого момента каждое его слово должно было служить одной цели: выманить убийцу, как выдру из норы, заставить его выйти на поверхность, расстаться с удобной для него тихой заводью, где можно помалкивать, бездействовать и плыть по течению. Он знал, что вступает в поединок с человеком большого интеллекта, острого и проницательного ума. По существу, это была самая серьезная трудность, с которой столкнулась полиция в расследовании дела об убийстве Ниты Принс: все тихо и спокойно, ни ползучей молвы, ни истерик, ни самооговоров — ничего такого, в чем полиция, как рыбку в мутной воде, ловит нужную информацию. Главная причина заключалась в том, что все подозреваемые, за исключением, пожалуй, одного Эдгара Биллсона, были людьми высокого интеллекта; более того, они проработали вместе несколько лет, притерлись друг к другу, и каждый из них находился, хотел он это признать или нет, под влиянием духа корпоративности. Этот дух создавал определенный иммунитет к внешним влияниям, любым попыткам расколоть их, угрожая группе в целом.
