– Да, это был он, и Мара видела его, когда выглянула из окна в половине первого. То есть я хочу сказать, что это вполне мог быть Освальд. Я только что спрашивал об этом Мару, и она согласилась с моим предположением. Естественно, что тогда она не сомневалась, что это Роберт. Мужчину заслоняла Джанет, и Мара видела его только при единственной вспышке молнии; кстати, Роберт и Освальд приблизительно одной комплекции и лицом очень похожи. Это объяснило бы и то, почему будущий папаша видел Роберта на дороге в Плаш-Мидоу на четверть часа позже. И в таком случае…
– Боже мой, Стрейнджуэйз, я думаю, что вы попали в самую точку! – возбужденно воскликнул Блаунт. – Она запирает Освальда в маслодельне или просит его подождать там до прихода Роберта. Потом, может быть, она почувствовала к этому мерзавцу такое отвращение, что у нее не выдержали нервы. Она испугалась и бросилась за помощью. Но Роберта нет – он где-то гуляет. Поэтому ее естественным побуждением было побежать в комнату Лайонела, разбудить его и рассказать, что случилось. Лайонел встает и в одиночку идет к маслодельне. Может быть, он знает об Освальде и Маре, а может быть, и не знает. Освальд набрасывается на него с бритвой, но Лайонел вырывает ее – и перерезает Освальду горло. А что, все сходится! И это объясняет, почему Роберт мог спокойно писать свои стихи. Он не знал, что произошло в Плаш-Мидоу в его отсутствие. Лайонела прикрывает Джанет; это она убедила Роберта спрятать Финни Блэка. Да, это же объясняет все ее поведение – и, возможно, Роберт все это время думал, что Освальда убила Джанет, и это объясняет его поведение. Но это никак не сказалось на его поэме, потому что Джанет ему безразлична. Лайонела и Ванессу он любит, а она для него чужая.
– Значит, и вы это заметили?
– Это же написано у него на физиономии, да и у нее тоже.
– Ну, и что теперь?
– Подождем возвращения Лайонела. Если он не объявится, начнем поиски.
– Лайонел. Да. Возвращение блудного сына! – с неожиданным подъемом произнес Найджел. – Но вы ведь не сможете предъявить ему обвинение в убийстве.
– Пока нет. Согласен, для этого наших доказательств маловато. У него на одежде должны были бы быть пятна крови – ну, и прочие мелочи. Но мы с этим разберемся, как только возьмем его. Это самая убедительная версия, Стрейнджуэйз.
– О да, это прекрасная версия, – устало проговорил Найджел. – В теории…
В этот вечер ужин в Плаш-Мидоу проходил в мрачной, напряженной атмосфере. Она подействовала даже на Финни Блэка: он входил и выходил из комнаты, волоча ноги, как больная собака. Ванесса, по-видимому, с трудом запихнула в себя свою порцию курицы. После ужина, в гостиной, она вдруг подошла к отцу, который сидел, прикрыв глаза рукой, и совершенно взрослым, материнским жестом провела пальцами по его волосам.
– Я тебе спою. – сказала она. – Бедненький старый Саул. Давид споет ему. Жалко только, я не умею играть на арфе.
Она подошла к роялю и, аккомпанируя себе негнущимися пальцами, что удивительно подходило к ее чистому, тоненькому, ни разу не задрожавшему голоску, пропела «Королева выходит замуж» и «Лорд Рэндел, мой сын». Потом она спела «Не вернешься ль ты снова?». Джанет Ситон сидела с каменным лицом; сквозь пальцы Роберта текли слезы.
– Как же ты красиво пела, доченька, – проговорил он, когда она закончила. – Спасибо тебе. Это были любимые песенки твоей… это были мои любимые песенки.
– Я знаю, что ты хотел сказать, – выдохнула она ему в ухо, целуя на ночь.
Джанет сидела оцепеневшая, как чужой человек, случайно оказавшийся в этой комнате, с трудом сдерживая свои чувства. Она подставила Ванессе щеку, потом, через несколько секунд, как слепая, протянула ей руку – но за девочкой уже закрылась дверь.
– Сколько еще времени это протянется? – тут же спросил Роберт.
Найджел ответил:
– Я думаю, Лайонел скоро объявится.
– Лайонел? Но… что, полиция этого ждет? – хриплым тихим голосом спросила Джанет.
– Да.
– Неужели они всерьез восприняли его выходку? – удивился Роберт.
Боюсь, что да. Это дело может обернуться очень серьезно. По-моему, его подозревают в соучастии. Или…
– Или что? – быстро спросила Джанет.
– Должен вам сказать, что его теперь подозревают и в самом убийстве.
Господи! Но это же смешно! – На лице Роберта было растерянное, неуверенное выражение, как у глухого, который видит, что все смеются над шуткой, которую он не расслышал.
Джанет Ситон вдруг тяжело вздохнула, резко поднялась и, сопровождаемая звяканьем ключей на поясе, стремительно вышла из комнаты.
– Мне больше не следует у вас оставаться, – сказал Найджел. – Я ставлю вас в неловкое положение.
Роберт Ситон смотрел на него так пронзительно, что Найджелу было трудно выдержать его взгляд. Казалось, с глаз поэта спала последняя пелена.
– Вы знаете, кто убил моего брата? – спросил он, продолжая смотреть на Найджела с той же силой во взгляде.
– Да, думаю, теперь я знаю все.
– Хорошо, не уезжайте пока. Останьтесь у нас еще немного, помогите нам… помогите нам пережить все это. Вы это сделаете, дорогой друг?
Найджелу не пришлось долго ждать. В следующие день и ночь события развивались с такой быстротой и напряженностью, каких ему еще не приходилось испытывать и о которых он впоследствии не мог вспоминать без боли и содрогания.
За завтраком стало известно из газет, что по делу Ферри-Лейси вот-вот будет произведен арест. Роберт спокойно передал «Ньюс-Кроникал» Джанет, отчеркнув ногтем абзац. Потом взглянул на Найджела, и тот сейчас же поднялся из-за стола и позвонил в гостиницу в Хинтон-Лейси. Хозяин послал кого-то из детей за Полом Уиллингхэмом.
– Тебя еще не посадили, Пол? – осведомился Найджел.
– Почему-то нет. Боюсь, у меня будут неприятности из-за Мары. Вчера мне досталось от суперинтенданта за, как он выразился, «укрывательство». Но я упорно стоял на своем, вернее на том, что мне сказала Мара…
– Ладно, все это чепуха. Теперь тебе придется укрывать еще одну женщину. Я посылаю Ванессу, чтобы она провела у тебя несколько ночей.
– Ох ты, значит, такие дела? Жаль. Настоящее проклятье! Я приглашу свою младшую сестру Присциллу, чтобы девочке не было скучно.
Через полчаса совершенно подавленная Ванесса сидела рядом с Найджелом в машине Ситонов. Сначала она никак не соглашалась уехать, но отец ласково уговорил ее: в доме будет полно полицейских, и день или два ей незачем путаться у них под ногами.
– Пока, милая, – сказал он перед тем, как машина тронулась. – Скоро увидимся. Будь хорошей девочкой и не загоняй до смерти лошадок Пола. Роберт говорил веселым, самым прозаическим тоном. Вспоминая потом эту сцену, Найджел понимал, что в жизни не видел ничего более героического.
