— Как–то слишком просто.
— Но зло на самом деле существует, — сказала Анна.
— Ну не знаю… Не думаю, что они — воплощение зла. Они просто заражены чем–то и из–за этого хотят пить. Не похоже, чтобы они это делали по доброй воле: они мучаются жаждой и утоляют ее всем, чем только можно.
— Ты правда так думаешь?
— А что?
— Классно! А если они решат утолить жажду за наш счет?
— Мин, ну что ты в этом копаешься. Не все они такие плохие.
— Они охотятся на людей!
— Мне кажется, они охотятся только на раненых, на тех, у кого идет кровь.
— Может, те охотники, которые гнались за людьми на улице, были с самого начала плохими? Преступниками или извращенцами, а?
Мы молчали, не зная, что сказать. Мне хотелось как–то прервать эту тишину, переключиться, чтобы потом не прокручивать весь день в голове наш разговор.
— Какая разница, чем они больны? Заразиться больше нельзя, иначе бы мы уже давно схватили этот вирус, — сказал я.
— А как заразились охотники?
— Через воздух? Может, в охотников превратились люди, оказавшиеся во время атаки на улице, как раз когда распылили вирус? А потом прошел дождь и уничтожил вирус, или что–то вроде такого…
— Наверное, скоро они все сползутся к реке пить, — сказала Мини.
— Они не особо пьют, — заметил я. — Скорее, делают небольшие глотки, будто у них постоянно пересыхает в горле. У моего дядьки как–то перестала выделяться слюна — он целый месяц мучался. Доктора так и не поняли, из–за чего это было. Потом все само прошло.
— А ты как думаешь?
— А кто его знает? Может, перенервничал. Может, перепил. Может, из–за лишнего веса.
— Или микроинсульт был.
— Вполне возможно.
— Тогда и у этих людей все может пройти через какое–то время, — с надеждой сказала Мини.
— В любом случае, нам придется подождать, — заключил Дейв. — Рано или поздно охотники поймут, что на одной воде из Гудзона им долго не протянуть. Она соленая, кстати. Думаю, скоро они сообразят и перебазируются к озерам Центрального парка.
— Они все умрут?
— От чего? От соленой воды? Ну, если окажутся такими придурками, что будут пить ее целыми сутками, то умрут, — сказал Дейв.
— Они не похожи на придурков. Они похожи на нас, просто болеют, — выговорила Мини.
— Они были похожи на нас, — поправил ее Дейв. — Возможно, они скоро начнут выздоравливать, как дядя Джесса. Или власти пришлют спасателей с противоядием. А пока нам лучше держаться подальше от воды.
Я кивнул. Мини украдкой вытерла слезы. Она успела со многими подружиться в лагере — может, переживала за новых друзей. А может, скучала по дому, как я.
— Мин, не переживай. Мы же в Америке. Здесь все под контролем, — мне хотелось ее успокоить. — Что бы ни случилось, умные дяди и тети уже решают, как быть дальше, какие меры принять. Ситуации бывают разные. Просто мы должны держаться вместе, пока не придет помощь.
Мини кивнула. Анна все еще смотрела с недоверием. По далекому рокоту мы поняли, что где–то рухнуло очередное здание, но ничего не сказали. Просто еще один атрибут прежней нормальной жизни ушел в небытие.
— А вдруг пострадал не только Нью–Йорк? Вдруг разрушена вся страна, и спасать нас некому? Вдруг Штатов больше нет? Вдруг все люди превратились в охотников? Вдруг за стенами этого ресторана рассчитывать больше не на кого?
Анна говорила резко, и мне совсем не нравились ее слова. Не хотелось верить, что мы остались единственными нормальными во всем мире. Ну, должны же быть другие! Может, они совсем как мы — вместе с друзьями решают сейчас, что делать, или просто живут себе, как раньше.
— Страна большая, но что–то в твоих словах есть, — произнес Дейв. — Действительно, могли напасть и на другие города. Мог пострадать не только Нью–Йорк. Но у всего есть пределы — не могли же поразить всю территорию Штатов, я просто уверен! В мире нет страны, способной нанести удар такой силы, чтобы разрушить все–все города в Америке…
— А ты откуда знаешь? — Анна подалась вперед, лицо ее горело. — Откуда?
Дейв хотел ответить, но сдержался, выскочил из–за стола и быстро ушел на кухню.
Анна, помолчав немного, остыла. В общем–то, меня их ссора не особо взволновала. Зато Мини отвлеклась от происходящего снаружи.
— Анна, ты же знаешь, у него семья в городе. Вряд ли они выжили. Нам проще, мы не местные… — попытался я снять напряжение.
— Я все понимаю.
Она вытерла слезы и пошла за Дейвом на кухню. Я почувствовал зависть. Лучше бы Анна наорала на меня, а потом стала со мной мириться. Конечно, мысль дурацкая, особенно на фоне всего происходящего, но я не мог ничего с собой поделать. Нечто похожее я чувствовал, когда отец решил жениться во второй раз. К тому времени он уволился из архитектурной конторы и работал на себя, поэтому свободное время у него было. На выходных мы вместе поехали рыбачить — там он мне и сообщил эту новость. С женитьбой на Барбаре все изменилось: отец вернулся в офис, мы переехали в большой дом. А я почувствовал себя одиноким, брошенным.
Перегнувшись через стол, я зажег свечи и позвал Мини запускать генератор. На кухне Дейв стоял, глядя в пол, а Анна что–то говорила ему, положив руку на плечо. Мешать было нельзя, как бы мне ни хотелось разъединить их.
7
Вечером мы впервые запустили генератор. Через пару минут стало ясно, что нужно его как–то изолировать — дым валил просто ужасный. Поэтому мы перетащили этот агрегат в один из прилегающих к ресторану баров, плотно закрыли двери, а провода протянули на нашу сторону.
В обед мы устроили настоящую пирушку, наготовив всякой всячины. Откуда в плитах газ, мы понятия не имели: то ли он поступал в систему, как обычно, то ли догорали остатки. На всякий случай, чтобы не потухла малая горелка, от которой зажигаются все остальные, Дейв по очереди залез под плиты и перекрыл вентили, оставив только один. Вообще, мы постепенно стали действовать более обдуманно — видимо, смирились с тем, что проведем здесь не один день и ресурсы нужно экономить.
Стемнело, и мы разошлись спать. Я соорудил себе «лежбище» из подушек, устроился поудобнее и просто слушал, о чем говорят мои друзья. Их болтовня успокаивала меня, давала надежду. Сквозь сон я думал, как же мне повезло. Пусть Дейв иногда бесит меня, Анна иногда кажется настоящей уродиной, а Мини ведет себя как нытик, — главное, они рядом. И весь этот ужас мы переживаем вместе.
Ночью аварийное освещение погасло. Сложно сказать, когда именно — мы все спали. Что света нет, я заметил в четыре утра, когда встал в туалет. Даже красная надпись «Выход» не горела. Темно было почти по всему городу. В большинстве зданий аварийное освещение отключилось полностью или мигало, как неоновая лампа, которая вот–вот перегорит. Улицами завладела темнота. Мне страшно хотелось, чтобы вновь загорелись таблички с надписью «Выход» — наверное, именно так моряки искали в небе Полярную звезду. До рассвета я просидел у темного окна, погрузившись в теплые счастливые воспоминания. С первыми лучами солнца пришлось возвращаться в реальность.
