– Его бабушка была дочерью профессора Ильина-Остроградского,
знаешь такого? – спросила Лола.
– Первый раз слышу, – честно признался
Маркиз. – А кто это?
– Этот Лоусон утверждает, что его прадед был знаменитым
путешественником, этнографом, исследователем культуры народов Африки.
– Как Миклухо-Маклай, что ли? – оживился Маркиз.
– Вроде того, – согласилась Лола.
– Скажите пожалуйста, как человек интересуется
собственными предками! – деланно удивился Маркиз. – Я вот, например,
понятия не имею, кем был мой прадедушка.
– Твой прадедушка был шимпанзе! – заявила
Лола. – Потому что ты, Ленечка, дико необразованный. Ты даже не можешь
отличить Шекспира от Лопе де Беги и Гоцци от Гольдони!
– Это точно, – согласился Маркиз, – Гоцци от
Гольдони мне слабо…
Лола ожидала, что Маркиз рассердится и начнется их обычная,
почти семейная, перепалка, но Маркиз на этот раз не оправдал ее надежд, и Лоле
стало скучно его шпынять.
– Значит, у этого самого Ильина-Остроградского было три
дочери. Сам он умер еще до революции, а дочери остались. Вернее, две дочери
остались в России, а третья, старшая, которую звали Анна, унаследовав от
папочки любовь к путешествиям, обстригла волосы и нанялась на корабль юнгой.
– Чушь какую-то ты рассказываешь, – недовольно
заговорил Маркиз, – прямо приключенческий роман Сабатини! Ну понятно
семейная легенда, этот Лоусон начитался пиратских романов, но как Лангман-то на
такое купился! Ведь он вроде здравомыслящий человек!
– Слушай, что ты все время меня перебиваешь! –
закричала Лола так громко, что Пу И отскочил от нее на середину комнаты.
– Пу И, не сметь писаться! – приказал
Маркиз. – Мне надоело уже за тобой убирать!
Кот Аскольд негодующе фыркнул – с ним-то в этом плане не
было абсолютно никаких хлопот, кот прекрасно умел пользоваться туалетом и даже
спускал за собой воду.
– Давай я сначала все доскажу, а уж потом ты будешь
возмущаться! – предложила Лола тоном ниже. – И я не понимаю, отчего
ты так настроен против этой истории? Тем более что еще не выслушал ее до конца.
– Отчего-то мне все это не нравится, – задумчиво
пробормотал Маркиз. – Но ты права, рассказывай дальше, а там посмотрим.
– Значит, бабушка, эта самая Анна, в возрасте
шестнадцати лет дала деру из России и сделала это очень вовремя – в одна тысяча
девятьсот четырнадцатом году, пока еще можно было. Потом началась первая
мировая война – то-се, удрать стало не так просто. А потом и вовсе невозможно.
– Ну, что тогда началось в России, мы примерно
представляем, – согласился Маркиз.
– Да, а бабуля нашего Билла Лоусона поскиталась
немножко по свету, послала подальше свою любовь к приключениям да и выскочила
замуж за австралийского промышленника по фамилии…
– Лоусон…
– Точно. О чем и сообщила своим родственникам в
Санкт-Петербург, а до этого, зараза такая, ни строчки не прислала. Поскольку
произошло это событие в девятнадцатом году, счастливая новобрачная, как ты сам
понимаешь, ответа на свое письмо из России не получила, соответственно,
посчитала, что родственники на нее обиделись, и приняла решение впредь не
поддерживать с ними совершенно никаких отношений.
– Очевидно, ей не пришло в голову, что ее родственников
может не быть в живых, – заметил Леня, – их могли посадить,
расстрелять, наконец, они могли просто умереть от голода или от тифа…
– Австралия, что же ты хочешь! – Лола пожала
плечами.
– Ну, и что было дальше? – Леня поморщился.
– Дальше они все жили в своей Австралии долго и
счастливо. Муж Анны разбогател, а она сама скончалась в возрасте восьмидесяти
шести лет, пережив не только мужа, но и сына, отца нашего Билла Лоусона. Перед
смертью снова вспомнила о родственниках в России и даже хотела их разыскать, но
какой-то умный человек посоветовал ей этого не делать, чтобы не причинить родне
неприятностей. Она сдалась, но якобы завещала внуку, если будет возможность,
провентилировать этот вопрос. Внук, конечно, обещал, но не торопился этого делать.
А потом у нас началась перестройка, многие стали искать родственников. И этот
Билл Лоусон тоже решил попытаться.
– Почему же он не обратился в компетентные органы и не
стал искать своих родственников официальным путем через какую-нибудь
юридическую фирму? – прищурился Маркиз.
– Что ты меня все время в чем-то подозреваешь! –
возмутилась Лола. – Я рассказываю тебе только то, что узнала от герра
Лангмана. А он, в свою очередь, получил информацию от самого Билла Лоусона.
Надеюсь, хоть Лангману ты доверяешь?
– В разумных пределах, – проворчал Леня.
– Представь себе, Лангман тоже задал ему этот вопрос. И
Лоусон ответил, что хочет найти родственников, если они у него есть конечно,
так сказать, инкогнито. А то, если официально, то они сразу безумно обрадуются,
понаедут все жить в Австралию…
– Жлоб! – прокомментировал Леня.
– Возможно, – Лола не стала спорить. – Но
нам-то какое до этого дело? Нас просит об услуге не он, а Лангман. А Лангману
мы обязаны, и он в дальнейшем может нам пригодиться, так что отказывать ему
только потому, что тебе лень заниматься таким пустяковым делом, я считаю
неразумным. Кроме того, Лоусон еще сообщил, что не стал бы обременять Лангмана,
если бы не обратился уже с этим делом в одно петербургское агентство. Кто-то
ему его порекомендовал, он связался с ним и поставил задачу.
– Что за агентство – детективное? –
заинтересовался Леня.
– Вроде бы. Но частное, оно гарантировало Лоусону
полную конфиденциальность, чего он и добивался.
– И что?
– Да ничего. Взяли аванс, сказали, что поставили на это
дело человека, а потом замолчали, ни ответа от них, ни привета. А по прошествии
нескольких недель заявили, что от дела отказываются, у них, дескать, несколько
иной профиль работы – выполняют заказы ревнивых жен и мужей. Так им спокойнее,
и переквалифицироваться они не хотят.
– Аванс вернули? – с интересом спросил Леня.
– Разумеется нет.
– Ну все ясно! Провели богатого австралийского лоха.
Кстати, что это за агентство?
– Называется «Эркюль Пуаро», – с усмешкой сказала
Лола, – хорошее название, неизбитое.
– А главное, скромное! – подхватил Маркиз. –
Хотя насколько я помню романы старушки Агаты, Эркюль Пуаро никогда не занимался
слежкой за неверными супругами…
– Наш австралиец очень рассердился и решил действовать
старым проверенным способом – по знакомству, – продолжала Лола, – вот
и обратился к Лангману. Он хочет, чтобы ему собрали все сведения о потомках
профессора Ильина Остроградского. По рассказам бабушки, в девятьсот
четырнадцатом году здесь оставались две ее сестры – Мария и Татьяна, и мать
Софья Николаевна. Мария рождения девятьсот пятого года, а Татьяна – девятьсот
восьмого. Сейчас, разумеется, их нет в живых, но могли остаться дети и внуки.
