– Смеешься? Это все равно как вызвать трехлетнего ребенка или старушку-инвалида! Ты вспомни, какой шум был, когда ты вызвался участвовать в Играх, – половина участниц чуть не сбежали! И потом скандал был…
– А вот такая ситуация – женщина вызвала женщину, но та отказалась участвовать в поединке? Это как?
– Ну так не может быть… Как это так? Если официально, с надзором Главы, как она может отказаться? Ее изгонят из города, лишат должностей и жалованья… хм… Чего ты задумал?
– Да надоело скрываться. Давай, сделаем вот так… – И Слава объяснил, что нужно сделать.
Через десять минут они уже шагали вниз по лестнице, в обеденный зал, – Лера-Хагра в килте, а Слава в одних шортах. В зале было жарко от печей, от кипящих котлов, так что практически все посетительницы сидели полураздетые, в одних суконных штанах или – реже – в килтах. Впрочем, портупеи с мечами были на месте, в каком бы состоянии обнаженности они ни находились. В воздухе вкусно пахло жареным мясом и пряностями, так что голод Славы и Леры увеличился многократно. Если Лера-Хагра еще обладала обычным телом, которое подольше терпит голод, то Слава, с его ускоренным обменом веществ, просто сгорал от желания проглотить что-то вроде быка.
Кто-то из посетителей заметил спускающуюся вниз парочку и громко присвистнул, толкая соседку в локоть:
– Глянь, глянь, какой красавец! И этой метелке достался! Ну что за несправедливость! У нее и сиськи-то как следует не выросли, а глянь, какого мужика отхватила! Боги несправедливы, как и обычно. Сколько уже сижу в этой дыре и едва раз в две недели мужика имею, а тут… Коряга чертова!
– Ну не такая уж коряга, – с усмешкой сказала ее соседка, женщина лет тридцати, со шрамом на плече и голове, пересекающем короткую прическу белым росчерком. – Очень даже красивая девчонка, я бы с ней покувыркалась. Аппетитная штучка. А мужчина – женоподобный, конечно, но вон какой здоровенный… представляю, если залезть на него, он до самого горла достанет! Ух… просто мурашки по коже! Ты ешь, ешь, а то опять нажрешься вина и будешь валяться. Когда пьешь – надо плотно есть.
Слава и Лера прошли к свободному столику в углу под взглядами молчаливых от неожиданности присутствующих и уселись так, чтобы Слава видел зал, а Лера сидела к нему спиной – он так настоял.
Зал снова загудел, и все старались сделать вид, будто совсем не интересуются этим мужчиной за столиком: ну правда, и кому он нужен? Нам и без него хорошо! Это напоминало, как если бы в комнату, полную половозрелых и не очень-то удовлетворенных мужиков вошла девица в микроюбке и с рвущей топик грудью, – волей-неволей взгляды присутствующих возвращались к Славе.
Подошла подавальщица – в кожаной юбке, как всегда очень короткой. Подавальщица была довольно толстой, широкой, и потому ее объемистый живот свисал над поясом, навевая мысли об арбузах. Массивные груди колыхались в такт движениям, и Слава подумал о том, что в этой даме есть что-то рубенсовское. И еще: он не удивился бы, если она служила тут и вышибалой, выкидывая пьяных дамочек, бьющих посуду. Наверное, так и было, потому что лицо подавальщицы покрывали шрамы, а кулаки ее вызывали уважение своими размерами. Ниже Славы, но гораздо, гораздо шире, она выглядела как борец сумо.
– Эй, сладкая парочка, что будете заказывать? – громко спросила она и, наклонившись ниже, тихо сказала: – У вас башка-то есть? Сидели бы в своей комнате да трахались каждые пять минут! Какого хрена вы сюда спустились? Я бы принесла вам еду в номер, а так сейчас знаете что начнется? Это они еще не поддали как следует! А поддадут… впрочем, ваше дело. Только я за последствия не отвечаю.
– А ничего не будет, – сказал Слава. – Главное, ты не вмешивайся, хорошо? И принеси нам… что там у вас? Мясо, пироги, суп – всего побольше. Очень проголодались.
– Вижу, что ты проголодался, – усмехнулась подавальщица. – Истощал, бедный! Ты, девочка, его в черном теле держишь, не кормишь совсем. Эдак он вообще скоро в бабу превратится, член и тот отвалится от голода! Нет бы кормить своего мужчину как следует! Эх, молодежь, молодежь… ничего не понимаете в жизни. Сейчас принесу вам. Сегодня удались отбивные и суп из героса с фунарками. Пироги – само собой, как есть суп без пирогов! Щас, щас несу, – заторопилась она, услышав, как у Славы забурчало в животе. – Бедненький, заморила тебя злая баба! Попить пивка принести или сладкого чего-нибудь?
– Пивка, – серьезно сказал Слава, еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться. Лера уже смеялась, закрыв лицо руками.
– Значит, заморила я тебя, несчастный? – сказала она, вытирая слезы и довольно вздыхая: – Злая баба?! – На нее опять напал приступ смеха, и Лера захихикала в кулак.
С полчаса парочка наслаждалась ужином. Слава съел невероятное количество пищи, под радостные похвалы подавальщицы, типа «Ох, как кушает мужчинка! Молодец! Скоро будет на настоящего мужчину похож, а не на высохшую злобную бабу-воительницу!» Лера только довольно похохатывала на слова подавальщицы, а Слава усмехался и сметал все принесенное. Наконец и его живот наполнился, он взял недопитую кружку и стал незаметно рассматривать тех, кто находился в зале.
Зал теперь был совершенно полон, как говорится, яблоку негде было упасть. Все активно поглощали еду и питье, поглядывая на «гвоздь программы», полуобнаженного мужчину в углу. Появились две девушки-музыкантки, которые устроились возле стойки: одна стала наигрывать что-то на инструменте, похожем на мандолину, а вторая запела слабеньким, но довольно приятным голосом некую балладу об отважных воительницах, пошедших на бой со злыми грессами и сложивших там свою голову. Песня была душещипательной, особенно та часть, где одна положила другой голову на плечо и сообщила, что не расстанется с ней никогда.
Слава задумался: как это злые кентавры-грессы дали им столько времени, чтобы выговорить весь этот вот диалог с любовными признаниями, и как это они все это выговаривали с разрубленной башкой и вывалившимися внутренностями, когда из размышлений его вывел инцидент, ради которого все и было затеяно.
– Эй, ты, курица, думаешь, что, раз у тебя десятый ранг, так все можно?! Можно одной трахать этого мужчину? Эй, тварь, ты меня не слышишь, что ли? – За спиной Леры появилась баба лет сорока, вся в шрамах, с красными от пьянки глазами, тупо глядящими в спину девушки. Лера не реагировала на оскорбления, хотя ее спина и напряглась как струна.
Слава не стал дожидаться продолжения: воительница уже протянула руку к плечу Леры – он перехватил руку, встал, взял воительницу за пояс и под подбородок, легко оторвал ее от пола, держа на весу, пронес через весь зал, открыл наружу входную дверь и выкинул нахалку через проем прямо в грязь возле крыльца. Воительница, запущенная как торпеда, пробороздила телом лужи, поднимая усы из грязной воды.
Слава прикрыл дверь, обернулся к затихшему в ошеломлении залу и, усмехнувшись, сказал:
– Каждая, кто докопается до нас, получит то же самое. Не будет дуэлей. Я просто сверну башку каждой, кто к нам полезет. Без чести, без совести, без баллад и песнопений. Усвойте это!
