— Графиня Бельвейн! — объявила дежурная придворная дама, вслед за чем последовало явление ее светлости, как всегда, весьма эффектное.
— Доброе утро, графиня, — достаточно приветливо поздоровалась Гиацинта.
— Доброе утро, ваше королевское высочество. А-а, Виггз, милое дитя, — небрежно добавила она и протянула руку, чтобы погладить милое дитя по головке, но слегка промахнулась.
— Виггз как раз собиралась мне рассказать одну удивительную историю.
— Славная крошка, — графиня неопределенно взмахнула другой рукой в сторону славной крошки. — Ваше высочество, простите меня, не будете ли вы столь добры позволить мне прервать вашу беседу? Я хотела бы обсудить с вами небольшое, но неотложное дело государственной важности.
Отпустив Виггз кивком головы, принцесса напряженно ждала продолжения.
Когда они оставались наедине, Бельвейн оказывала на Гиацинту какое-то странное воздействие. Было что-то в величественных манерах этой дамы, от чего принцесса чувствовала себя неловкой и виноватой, как школьница, которая плохо себя вела. Я сам часто ощущаю нечто подобное, беседуя с издателями, а Роджер неоднократно упоминает об одном из своих дядюшек, перед которым он всегда оказывался в самом невыгодном положении. Это, по-видимому, довольно распространенное явление.
— Всего-навсего несколько проектов на рассмотрение вашего величества — ах, как глупо с моей стороны, — я хотела сказать, «вашего высочества». Может быть, конечно, они и не заслужат одобрения вашего высочества, но если вы сочтете их достойными… словом, я на всякий случай изложила их в письменном виде. — И она стала разворачивать один за другим листы пергамента, сияющие всеми цветами радуги.
— Как красиво! — Гиацинта не могла сдержать искреннего восторга.
Графиня вспыхнула от удовольствия. Она обожала цветные чернила, перья, линейки, карандаши. В ее Дневнике день недели всегда был подчеркнут красным, а самые важные слова она обычно выделяла золотом. Едва раскрыв Дневник, вы понимали, что перед вами настоящее произведение искусства.
Первый лист был озаглавлен: «Проект экономии в королевстве». («Экономия» сразу бросалась в глаза, выведенная красным.)
Следующий назывался: «Проект безопасности королевства». («Безопасность» притягивала взор, сияя небесной голубизной.)
Третий лист носил заглавие: «Проект поощрения искусств и литературы в королевстве». «Королевству» на этот раз было явно тесновато. Чутье истинного художника подсказывало графине, что заглавие обязано уместиться на одной строке, но она начала писать слишком крупными буквами, а поскольку зеленые чернила были на исходе, не могла себе позволить начать заново.
Всего таких листов оказалось никак не меньше десятка.
К концу третьего принцесса беспокойно заерзала в кресле.
К концу пятого она поняла, что затесалась в королевское семейство, скорее всего, по недоразумению.
К концу седьмого она дала себе честное слово, что, если графиня на этот раз ее простит, она никогда больше не будет такой дурной девочкой.
К концу девятого она еле сдерживала слезы.
В начале десятого листа красовалось заглавие ярко-оранжевого цвета:
«Проект развития пластики в королевстве».
— Да, — пролепетала Гиацинта слабым голосом, — мне кажется, это неплохая мысль.
— Я подумала, что, если ваше высочество одобрит эту затею, мы как раз сейчас могли бы…
Гиацинта вдруг почувствовала, что заливается краской стыда.
— Я полагаюсь на вас, графиня. По-моему, вы разбираетесь во всем этом куда лучше, чем я.
Ничего подобного она никогда не сказала бы своему отцу.
Глава 5
Графиня Бельвейн потворствует своим слабостям
Графиня Бельвейн сидела на троне (на поваленном стволе у опушки леса) в окружении толпы придворных — той воображаемой аудитории, с которой она не расставалась ни на минуту. Она чувствовала себя не в своей тарелке, чего с ней почти никогда не случалось, но сегодня для этого были все основания. Дело было в том, что ее королевское высочество изъявила желание провести смотр недавно организованной Армии Амазонок Ее Королевского Высочества (см. Проект II — «Безопасность королевства»).
Вы, наверное, спросите: «Что же в этом ужасного?»
Вот что: никакой Армии Амазонок и в помине не было. Никогда! А чтобы не обременять ее высочество тревогой за безопасность королевства, графине приходилось регулярно получать жалованье за всю Армию.
Любая неприятность обращала Бельвейн к любимому Дневнику, он был незаменимым источником утешения в горе. Она раскрыла огромную тетрадь и, лениво листая страницы, стала перечитывать наиболее захватывающие отрывки: «Понедельник, первое июня. Стала плохой».
Она тяжело вздохнула в знак смирения перед необходимостью быть плохой. Роджер Кривоног считает, что ей следовало вздыхать уже много лет подряд: по его мнению, плохой она родилась.
«Вторник, второе июня, — продолжала Бельвейн. — Осознала, что создана для того, чтобы править страной. Среда, третье июня. Решила отстранить принцессу от власти. Четвертое июня. Начала отстранять».
Поразительные по смелости признания в устах любой женщины, хотя бы и ставшей плохой в прошлый понедельник! Без сомнения, этот Дневник не предназначался для чужих глаз. Давайте попробуем, заглянув через плечо коварной женщины, подсмотреть что-нибудь еще из ее откровений.
«Пятница, пятое июня. Сделала…» — о, это, пожалуй, слишко интимно… Далее следует «Основная мысль недели»:
О, берегись! Ведь на пути к вершинам власти
Тебя подстерегают беды да напасти!
Восхитительное нравоучение, которое пришлось бы весьма по вкусу Роджеру, только он никогда не сумел бы его так мило срифмовать. Графиня перелистнула еще несколько страниц и приготовилась запечатлеть события вчерашнего дня.
— Вторник, двадцать третье июня, — сказала она вслух. — Так что же произошло вчера? «Приветствуемая за стенами дворца ликующей толпой…». «Ликующей»? — она прикусила кончик пера и задумалась. Потом полистала Дневник, пока не нашла нужное место.
— Да, — объявила она уверенно, — в прошлый раз было «восторженной», значит, сейчас очередь «ликующей»! — И она написала «ликующей» тонким карандашом. Потом это будет обведено золотом.
Вдруг она поспешно захлопнула тетрадь: послышались чьи-то шаги. Это была Виггз.
— Если позволите, ваша светлость, ее высочество прислала меня напомнить вам, что она прибудет в одиннадцать, чтобы произвести смотр своей новой Армии.
Подобное напоминание вряд ли могло обрадовать графиню.
— Ax, Виггз, милое дитя… — Она испустила трагический вздох. — Я так утомлена. Глава Придворного Кордебалета, — и она проделала грациозное па, — Главнокомандующий Армии Амазонок, Главный Хранитель Королевской Мантии и Главный Смотритель Мебельных Чехлов — и все это я! Пойди и вытри пыль вон с того бревна для ее высочества. Эти обязанности висят на мне тяжким грузом. Я так редко остаюсь наедине со своими мыслями…
