– Ага. Ясно. Тем не менее определенную проблему я
хотела бы поставить честно и однозначно. Впрочем, надеюсь кое-что получить
взамен.
– Ставь.
– В течение ближайших дней, возможно, даже завтра,
произойдут события, последствия которых я не в состоянии предсказать. Может
случиться, что наше состязание и соперничество вдруг потеряет смысл. По простой
причине. Не будет состязающегося.
Филиппа Эйльхарт прищурила подведенные голубыми тенями
глаза.
– Понимаю.
– Постарайтесь тогда восстановить мою репутацию и
доброе имя. Посмертно. Чтобы меня не считали предательницей и сообщницей
Вильгефорца. Я прошу об этом ложу. Прошу лично тебя.
Филиппа молчала.
– Просьбу отклоняю, – сказала она наконец. –
Прискорбно, но твоя реабилитация не в интересах ложи. Если ты умрешь, то умрешь
как предательница. Ты будешь предательницей и преступницей в глазах Цири,
потому что так нам будет легче девочкой манипулировать.
– Прежде чем ты предпримешь что-либо, что грозит
смертью, – неожиданно выдавила Трисс, – оставь нам…
– Завещание?
– Что-нибудь, что позволит нам… Продолжать… Пойти по
твоим следам. Отыскать Цири. Ведь речь прежде всего идет о ее благе! О ее
жизни. Йеннифэр, Дийкстра отыскал… определенные следы. Если Цири у Вильгефорца,
то ей грозит страшная смерть.
– Молчи, Трисс! – рявкнула Филиппа
Эйльхарт. – Никакого торга и переговоров…
– Я оставлю вам указания, – медленно сказала
Йеннифэр. – Информацию о том, что узнала, и о том, что предприняла.
Оставлю вам след, по которому вы сможете пойти. Но не даром. Вы не хотите
реабилитировать меня в глазах мира, ну, так к чертовой матери и вас, и ваш мир.
Но реабилитируйте меня хотя бы в глазах одного ведьмака.
– Нет, – почти тут же ответила Филиппа. – Это
тоже не в интересах ложи. И для своего ведьмака ты останешься предательницей и
продажной чародейкой. Не в интересах ложи, чтобы он скандалил и мутил воду,
пытаясь отомстить, а если будет тебя презирать, то мстить не захочет. Впрочем,
он скорее всего тоже мертв. Либо вот-вот умрет.
– Информацию, – глухо сказала Йеннифэр. – За
его жизнь. Спаси его, Филиппа.
– Нет, Йеннифэр.
– Поскольку это не в интересах ложи. – Глаза
чародейки полыхнули фиолетовым пламенем. – Ты слышала, Трисс. Вот она –
твоя ложа. Вот оно – ее истинное обличье, вот они, ее истинные интересы. Ну и
что скажешь? Ты была девочке наставницей, почти как ты сама сказала, старшей
сестрой. А Геральт…
– Не бери Трисс на романтику. – Филиппа ответила
огнем в глазах. – Девочку мы найдем и спасем без твоей помощи. А если
повезет тебе, то мы будем только рады и благодарны, поскольку ты выручишь нас,
сэкономишь нам время и деньги. Ты вырвешь девочку из рук Вильгефорца, мы вырвем
ее из твоих. А Геральт? Что такое Геральт?
– Ты слышала, Трисс?
– Прости меня, – глухо сказала Трисс
Меригольд. – Прости, Йеннифэр.
– О нет, Трисс. Никогда.
Трисс уставилась в пол. Глаза Краха ан Крайта были острее
глаз ястреба.
– На следующее утро после секретной связи, –
медленно проговорил ярл Островов Скеллиге, – той, о которой ты, Трисс
Меригольд, ничего не знаешь, Йеннифэр отплыла со Скеллиге, взяв курс на Седнову
Бездну. Когда я спросил, почему она плывет именно туда, она взглянула мне в
глаза и ответила, что намерена установить, чем катастрофы естественные
отличаются от неестественных. Отплыла она на двух драккарах, «Тамаре» и
«Алкионе», с экипажами, составленными исключительно из добровольцев. Это
случилось двадцать восьмого августа, две недели тому назад. Больше я ее не
видел.
– Когда ты узнал…
– Спустя пять дней, – прервал он довольно
грубо. – Через три дня после сентябрьского новолуния.
Сидевший перед ярлом капитан Аса Тъязи чувствовал себя
беспокойно. Облизывал губы, крутился на лавке, заламывал пальцы так, что
хрустели суставы.
Красное солнце, вырвавшееся наконец из затянувших небо туч,
медленно опускалось за Спикероогу.
– Говори, Аса, – приказал Крах ан Крайт.
Аса Тъязи сильно откашлялся.
– Мы шли быстро, – начал он, – ветер
благоприятствовал, мы делали не меньше двенадцати узлов. Тогда же, двадцать
девятого, увидели ночью свет маяка на Пейкс де Маре. Мы немного отклонились к
востоку, чтобы не натолкнуться на какого-нибудь нильфа… А за день до
сентябрьского новолуния на рассвете вышли в районе Бездны Седны. И тогда
чародейка вызвала меня и Гутлафа…
* * *
– Мне нужны добровольцы, – сказала
Йеннифэр. – Только добровольцы. Не больше, чем требуется, чтобы недолгое
время управлять драккаром. Не знаю, сколько человек, я в этом не сильна. Но
прошу не оставлять на «Алкионе» ни одного лишнего человека. И повторяю – только
добровольцы. То, что я намерена сделать, очень опасно. Гораздо опаснее, чем
морской бой.
– Понимаю, – кивнул старый сенешаль. – И
вызываюсь первым. Я, Гутлаф, сын Свена, прошу вас оказать мне эту честь.
Йеннифэр долго смотрела ему в глаза.
– Хорошо, – сказала она. – Но честь оказали
мне вы.
– Я тоже вызвался, – сказал Аса Тъязи. – Но
Гутлаф не согласился. Кто-то, сказал он, должен держать команду на «Тамаре». В
результате вызвалось пятнадцать. В том числе Яльмар…
Крах ан Крайт поднял брови.
– Сколько нужно человек, Гутлаф? – повторила
чародейка. – Сколько необходимо? Пожалуйста, подсчитай точно.
Сенешаль какое-то время размышлял, наконец сказал:
– Вдевятером управимся. Если не очень долго… Но ведь
здесь только добровольцы, так что нет нужды…
– Назначь восьмерых из этих пятнадцати, – резко
оборвала она. – Назначь сам. И вели выбранным перейти на «Алкиону».
Остальные останутся на «Тамаре». Да, одного, который останется, назначу я.
Яльмар!
– Нет, госпожа! Ты не можешь так поступить! Я вызвался
и буду рядом с тобой. Я хочу быть…
– Замолчи! Ты останешься на «Тамаре»! Это приказ! Еще
одно слово, и я прикажу привязать тебя к мачте!
– Продолжай, Аса.
