Чтобы увенчать дело, Дуффицей Крель с размаха дал пойманному
по ребрам, а остальные с удовольствием наблюдали за тем, как у шпиона глаза
вылазят из орбит.
– Прекрасная работа, – похвалил Филин, который все
это небывало короткое время не пошевелясь стоял со скрещенными на груди
руками. – Браво! Поздравляю. Прежде всего вас, госпожа Сельборн.
«Черт побери, – подумала Веда. – Если так и дальше
пойдет, я и взаправду могу стать офицером».
– Господин Бригден, – холодно сказал Стефан
Скеллен, стоя над разведенными между ножками стола ногами пленника. –
Пожалуйста, суньте железо в угли. Господин Эхрад, извольте присмотреть, чтобы
вблизи светлицы не крутились дети.
Он наклонился, заглянул пленнику в глаза.
– Давненько же ты не показывался, Риенс. Я уж подумал,
не приключилось ли с тобой какое-нибудь несчастье.
Ударил кордегардский колокол, сигнал смены вахты. Сестры
Скарра мелодично храпели. Петюх чмокал сквозь сон, обнимая табуретку.
«Разыгрывал из себя бодрячка, – вспоминала Веда, –
прикидывался храбрецом. Риенс-то. Чародей Риенс, превращенный в
свежеиспеченного „жаворонка“ и привязанный к ножкам стола.
Изображал из себя храбреца, но никого не обманул, а меня-то
и подавно. Филин предупреждал, что это чародей, поэтому я перемешивала ему
мысли, чтобы он ни чародействовать, ни призывать магическую помощь не мог.
Попутно читала его. Он защищал доступ, но как только учуял запах дыма от углей
камина, в которых раскаляли железо, его магические защиты и блокады лопнули по
всем швам словно старые штаны, а я могла читать его сколько угодно. Его мысли
ничем не отличались от мыслей других людей, которых я читала в подобных
ситуациях, людей, которых вот-вот начнут истязать. Мысли разбросанные,
несобранные, полные страха и отчаяния. Мысли холодные, склизкие, мокрые и
вонючие. Как внутренности трупа.
И все же, когда у него изо рта вытащили кляп, чародей Риенс
продолжал разыгрывать из себя храбреца. Во всяком случае – пытался».
– Ну, хорошо, Скеллен! Вы меня поймали, ваша взяла.
Поздравляю! Низко склоняю голову перед техникой, профессионализмом и
специализацией! Отлично вышколенные люди, можно позавидовать. А теперь прошу
меня освободить. Уж очень неудобная поза.
Филин пододвинул себе стул, уселся на него верхом, опершись
сплетенными руками и подбородком на спинку. Глядел на пленника сверху. И
молчал.
– Прикажи меня освободить, Скеллен, – повторил
Риенс. – А потом попроси подчиненных удалиться. То, что я имею сказать,
предназначено исключительно для тебя.
– Господин Бригден, – спросил Филин, не
поворачивая головы, – каков цвет железки?
– Еще минутку, господин коронер.
– Госпожа Сельборн?
– Трудновато его сейчас читать, – пожала плечами
Веда. – Он слишком трусит, страх застит все другие мысли. А мыслей этих с
избытком! В том числе несколько таких, которые он пытается скрыть. За
магическими покровами. Но для меня это не сложно, я могу…
– В этом не будет необходимости. Испытаем классически,
каленым железом.
– К чертям собачьим! – взвыл шпион. –
Скеллен! Уж не собираешься ли ты…
Филин наклонился, лицо у него немного изменилось.
– Во-первых, господин Скеллен, – процедил
он. – Во-вторых, да, абсолютно верно, я намерен припечь тебе пятки, Риенс.
И проделаю это с неизъяснимым удовольствием. Ибо буду рассматривать сие
действие как восстановление исторической справедливости. Могу поспорить, что ты
не понимаешь.
Риенс молчал, поэтому Скеллен продолжал:
– Видишь ли, Риенс, я советовал Ваттье де Ридо прижечь
тебе пятки уже тогда, семь лет назад, когда ты ползал в имперской разведке,
скуля как пес о милости и согласии стать предателем и двойным агентом. Я
повторил совет четыре года назад, когда ты без мыла лез в задницу Эмгыру,
посредничая в контактах с Вильгефорцем. Когда ты по случаю охоты за цинтрийкой
вдруг вырос из обычного маленького сексота в почти первого резидента. Я бился
об заклад с Ваттье, что, если тебя поджарить, ты скажешь, кому служишь… Нет, я
неточно выразился. Что ты перечислишь всех, кому служишь. И тогда, сказал я,
ты, Ваттье, увидишь и удивишься, в каком количестве пунктов совпадут эти
перечни. Что делать, Ваттье де Ридо меня не послушался. И теперь наверняка
сожалеет. Но еще не все потеряно. Я припеку тебя всего малость, а когда узнаю
все, что хочу знать, передам в распоряжение Ваттье. А уж он-то шкуру с тебя
сдерет, помаленьку, маленькими кусочками.
Филин вынул из кармана платочек и флакончик духов. Обильно
смочил платочек и приложил к носу. Духи приятно пахли муксусом, однако Веду
потянуло рвать.
– Железо, господин Бридген.
– Я слежу за вами по поручению Вильгефорца! –
завыл Риенс. – Дело в девчонке! Следя за вашим подразделением, я надеялся
опередить вас, добраться раньше вас до охотника за наградами! Я должен был попытаться
выторговать у него девку! У него, а не у вас! Потому что вы собирались ее
убить, а Вильгефорцу она нужна живой! Что еще вы хотите знать? Я скажу. Скажу
все!
– Ну-ну! – воскликнул Филин. – Не так споро,
Риенс, этак и голова может разболеться от шума и избытка информации. Вы
представляете себе, господа, что будет, когда его припечет? Он заорёт всех нас
до могилы!
Крель и Силифант громко расхохотались, Веда и Нератин Цека
не присоединились к веселью. Не присоединился к ним и Берт Бригден, который в
этот момент критически рассматривал вынутый из угля прут. Железо было накалено
так, что казалось, будто это не железо вовсе, а заполненная жидким огнем
стеклянная трубка.
Риенс увидел это и визгливо закричал:
– Я знаю, как отыскать охотника и девушку! Я знаю, знаю!
Я скажу!
– Само собой, скажешь.
Веда, продолжавшая читать в его мыслях, поморщилась,
восприняв волны отчаянного, бессильного бешенства. В мозгу Риенса снова что-то
лопнуло, какая-то очередная перегородка. «Со страха он скажет все, –
подумала Веда, – все, что собирался держать до конца, как козырную карту,
туза, которым мог перешибить остальных тузов при последней решающей раздаче на
самую высокую ставку. Сейчас, от обычного отвратительного страха перед болью,
он выкинет этого туза на фоски».
Вдруг что-то щелкнуло у нее в голове, она почувствовала в
висках жар, потом неожиданный холод.
Теперь она знала скрытую мысль Риенса.
«О боги, – подумала она. – Ну и вляпалась же я в
дельце…»
