– Дорогой коронер Скеллен, – прозвучал из
коробочки голос Вильгефорца. – Вы оскорбляете меня, думая, будто при
обмене я намерен вас обидеть. Совсем наоборот. Я намерен быть невероятно
щедрым. Правда, не смогу обеспечить вам достижения той, как вы изволили
выразиться, демократии, но гарантирую материальную помощь, логистическую
поддержку и доступ к информации, благодаря чему вы перестанете быть для
заговорщиков оружием и халявщиком, а станете партнером. Таким, с личностью и
мнением которого будет считаться князь Йоахимм де Ветт, герцог Ардаль аэп Даги,
граф Бруанне, граф д’Арви и остальные заговорщики голубой крови. И что с того,
что это societas leonina? Разумеется, если добычей оказывается Цирилла, то
львиную долю добычи получу я, как мне, кстати, кажется, законно. И тебя это так
трогает? Ведь и у тебя выгоды будут немалые. Если отдашь мне цинтрийку, считай,
что место Ваттье де Ридо у тебя в кармане. А став шефом секретных служб, Стефан
Скеллен, можно реализовать любые, даже самые бредовые идеи, к примеру,
демократию и честные выборы. Так что, видишь, одна тощая пятнадцатилетняя
девчонка обеспечивает тебе исполнение жизненной мечты и амбиций. Ты это видишь?
Видишь, а?
– Нет, – покрутил головой Филин. –
Исключительно слышу.
– Риенс.
– Да, мэтр?
– Покажи господину Скеллену образец качества нашей
информации. Скажи, что выжал из Ваттье.
– В этом отряде, – сказал Риенс, – есть
подсадная утка.
– Что?!
– То, что слышишь. У Ваттье де Ридо здесь есть свой
человек. Он знает обо всем, что ты делаешь, знает, зачем делаешь, и знает, для
кого делаешь. Ваттье ввернул к вам своего агента.
Он подошел тихо, так, что она почти не слышала.
– Веда.
– Нератин.
– Ты чуяла мои мысли. Там, в светлице. Ты знаешь, о чем
я думал. Значит, знаешь, кто я.
– Послушай, Нератин…
– Нет, послушай ты, Жоанна Сельборн. Стефан Скеллен
предает страну и императора. Он – заговорщик. Все, кто его держится, кончат на
эшафоте. Их станут разрывать лошадьми на площади Тысячелетия.
– Я ничего не знаю, Нератин. Я исполняю приказы… Чего
ты от меня хочешь? Я служу коронеру… А кому служишь ты?
– Императору… Господину де Ридо.
– Повторяю: чего ты от меня хочешь?
– Чтобы ты проявила разумность.
– Отойди. Я не выдам тебя, не скажу… Но отойди,
пожалуйста. Я не могу, Нератин. Я – простая женщина. Не для моего все это ума.
«Не знаю, что делать. Скеллен называет меня „госпожа
Сельборн“. Как офицера. Кому я служу? Ему? Императору? Империи? Откуда мне
знать».
Веда оттолкнулась спиной от угла домика, прутиком и грозным
ворчанием отогнала деревенских ребятишек, с любопытством рассматривавших
сидящую у столба Фальку.
«Ох, в хорошую заварушку я попала. Ох, запахло в воздухе
веревкой. И конским навозом на площади Тысячелетия.
Не знаю, чем это кончится, – подумала Веда. – Но я
должна в нее войти. В эту Фальку. Хочу на минутку почувствовать ее мысли. Знать
то, что знает она.
Понять».
– Она подошла, – сказала Цири, поглаживая
кота. – Высокая, опрятная, сильно отличающаяся от всей остальной шпани… На
свой лад даже красивая. И вызывающая уважение. Те двое, что меня стерегли,
вульгарные простолюдины, перестали ругаться, когда она подошла.
Высогота молчал.
– А она, – продолжала Цири, – наклонилась,
заглянула мне в глаза. Я сразу что-то почувствовала. Что-то странное. У меня
что-то вроде бы хрустнуло в затылке, заболело. Зашумело в ушах. В глазах
сделалось на мгновение очень светло… Что-то в меня проникло, отвратительное и
скользкое… Я это знала. Йеннифэр показывала мне в храме… Но этой женщине я не
хотела позволить… Поэтому просто отторгла то, чем она меня изучала, оттолкнула
и выбросила из себя изо всей силы, на какую была способна. А высокая женщина
изогнулась и покачнулась, словно получила удар кулаком, сделала два шага назад…
И кровь потекла у нее из носа. Из обеих ноздрей.
Высогота молчал.
– А я, – Цири подняла голову, – поняла, что
произошло. Я вдруг почувствовала в себе Силу, которую потеряла там, в пустыне
Корат. Отреклась от нее. Не могла потом черпать, не могла пользоваться. А она,
эта женщина, дала мне Силу, прямо-таки вложила оружие в руку. Это был мой шанс.
Веда отшатнулась и тяжело опустилась на песок, покачиваясь и
ощупывая почву около себя, словно пьяная. Кровь текла у нее из носа на губы и
подбородок.
– В чем дело?.. – Андрес Верный вскочил, но тут же
обеими руками схватился за голову, раскрыл рот, из горла у него вырвался хрип.
Широко раскрытыми глазами он глядел на Стигварда, но из носа и ушей пирата тоже
проступала кровь, а глаза заволакивал туман. Андрес упал на колени, глядя на
Нератина Цеку, стоявшего сбоку и спокойно глядевшего на них.
– Нера… тин… Помоги…
Цека не пошевелился. Он смотрел на девушку. Она повернула
голову, и он покачнулся.
– Не надо. Я на твоей стороне, – быстро
предупредил он. – Я хочу тебе помочь. Давай я перережу веревки… На, возьми
нож, ошейник разрежешь сама. Я приведу коней.
– Цека… – с трудом выдавил Андрес Верный. –
Ах ты, предатель…
Девушка ударила его взглядом, он упал на лежащего неподвижно
Стигварда и скрючился, словно плод в лоне матери. Веда все еще не могла
подняться. Кровь густыми каплями падала на грудь и живот.
– Тревога! – крикнула вдруг появившаяся из-за
домов Хлоя Штиц, упуская из руки баранье ребро. – Тре-е-е-евога!..
Силифант! Скеллен! Девчонка сбегает!
Цири уже была в седле. В руке – меч.
– Йа-а-а-а-а, Кэльпи! Йа-а-а-а-а!!!
Веда скребла пальцами песок. Встать не могла. Ноги не
слушались, были словно деревянные. «Псионичка, – подумала она. – Я
налетела на суперпсионичку. Девушка в десятки раз сильнее меня… Хорошо, что не
убила… Каким чудом я все еще не потеряла сознания?»
От домов уже бежали люди, в голове – Оль Харшейм, Берт
Бригден и Тиль Эхрад. Спешили на майдан также и стражники от ворот, Дакре
Силифант, Бореас Мун. Цири развернулась, взвизгнула, помчалась галопом к реке.
Но и оттуда уже бежали вооруженные люди.
Скеллен и Бонарт выскочили из светлицы. У Бонарта в руке был
меч. Нератин Цека крикнул, налетел на них конем и повалил обоих. Потом прямо с
седла кинулся на Бонарта и прижал его к земле. Риенс выскочил на порог и глядел
на все это дурными глазами.
