Глава 3
…Случилось это спустя пять дней после сентябрьского
новолуния, точно на тридцатый день нашего похода, считая с момента, когда мы
покинули Брокилон, и на шестой день после Битвы на Мосту.
Сейчас, любезные мои будущие читатели, я немного отступлю во
времени и опишу события, кои имели место непосредственно после достославной и
чреватой последствиями Битвы на Мосту. Однако вначале я ознакомлю с событиями
то, уверен, неисчислимое множество читателей, кои о Битве на Мосту ничего не
знают, то ли в силу иных интересов, то ли по причине общей невежественности.
Разъясняю: оная Битва имела место быть в последний день августа Года Великой
Войны в Ангрене, на мосту, стягивающем два берега реки Яруги в районе
поселения, именуемого Красная Биндюга. Сторонами вышеупомянутого вооруженного
конфликта были: армия Нильфгаарда с одной стороны и лирийский корпус под
командованием королевы Мэвы с другой и мы, то есть мужественная команда – я,
нижеподписавшийся, а также ведьмак Геральт, вампир Эмиель Регис Рогеллек
Терзиефф-Годфрой, лучница Мильва и Кагыр Маур Дыффин аэп Кеаллах, нильфгаардец,
не перестающий с упорством, достойным лучшего применения, утверждать, будто он
и не нильфгаардец вовсе.
Тебе, читатель, также может быть не понятно, откуда в
Ангрене взялась королева Мэва, о которой в то время шел слух, будто она со
своей армией погибла во время нильфгаардской июльской инкурсии на Лирию, Ривию
и Аэдирн, приведшей к полному захвату этих стран и их оккупации имперскими
войсками. Однако же Мэва не погибла, как предполагали, в бою и не попала в
нильфгаардский плен. Собрав под свои знамена крупный отряд конников из
уцелевшего лирийского войска, а также наемников и обычных бандитов, доблестная
Мэва развернула партизанскую войну против нильфгаардцев. А для такой войны
дикий Ангрен был идеальным местом – можно было и из засады ударить, и затаиться
где-нибудь в лесах и перелесках, потому как в Ангрене с лесами все в порядке.
Правду сказать, кроме лесов-то, в той краине ничего и нету. Что следует
отметить особо.
Отряд Мэвы, к тому времени именуемый не иначе как Армией
Белой Королевы, быстро набирал силы и такой лихости, что ухитрился бесстрашно
переправиться на левый берег Яруги, дабы там, на глубоких тылах противника,
скакать и носиться вдоволь.
И теперь мы возвращаемся к нашим баранам, в смысле к Битве
на Мосту. Тактическая ситуация складывалась нижеследующим образом: партизаны
королевы Мэвы, пошумев на левом берегу Яруги, захотели перебраться на правый
берег, но налетели на нильфгаардцев, разбойничавших на правом берегу той же
Яруги, которую, кстати, именовали, смешно подумать, Яррой. На вышепоименованных
нарвались мы с центральной позиции, то есть с самой середины реки Яруги, с
обеих сторон – и левой, и правой – какими-то не известными нам в то время
вооруженными людьми окруженные. Не имея по сему случаю возможности куда-либо
ретироваться, мы проявили невиданный героизм и покрыли себя неувядаемой славой.
Битву, кстати сказать, выиграли лирийцы, поскольку им таки удалась их
стратегическая задумка, то бишь бегство на правый берег. Нильфгаардцы сбежали в
неизвестном направлении и тем самым бой проиграли. Я, конечно, понимаю, что все
это звучит несколько конфузно и по-любительски, и не упущу возможности перед
опубликованием записок проконсультировать текст с каким-либо военным
теоретиком. Сейчас же я опираюсь на авторитет Кагыра аэп Кеаллаха,
единственного солдата в нашей команде. Кагыр же утверждает, что одержание
победы методом своевременной ретирады с поля боя допускает большинство
милитарных доктрин.
Участие нашей команды в битве, бесспорно, достойное
всяческой похвалы, однако имело и негативные последствия. С Мильвой, которая
была в интересном положении, произошел несчастный случай. У нее случился выкидыш.
Остальным повезло, ибо никто не получил серьезных повреждений. Но никто же ни
почестей не дождался, ни даже благодарности, за исключением ведьмака Геральта,
поскольку ведьмак Геральт, вопреки неоднократным – и явно ошибочным –
заявлениям о своей индифферентности и не менее же неоднократно декларируемой
нейтральности, в Битве продемонстрировал прыть столь же великую, сколь и
чрезмерно эффектную, иными словами, бился воистину показательно, если не
сказать – театрально. Его заметили, и Мэва, королева Лирии, собственною
десницею свершила над ним акколаду, посвятив его в рыцари. От этой почести, как
вскоре оказалось, было больше неприятности, нежели авантажа.
Ибо следует тебе знать, любезный читатель, что ведьмак
Геральт всегда был личностью скромной, рассудительной и выдержанной, поведения
прямого и неусложненного наподобие ратовища алебарды или вил. Однако
неожиданное вознесение и кажущаяся милость королевы Мэвы заметно его изменили,
и не знай я его лучше, то сказал бы, что он возгордился и, вместо того чтобы
побыстрее и понезаметнее сойти со сцены, болтался в королевской свите, ликовал,
купался в лучах славы и королевской милости.
А нам слава и популярность нужны были менее всего. Тем, кто
подзабыл, напоминаю, что тот же самый ведьмак Геральт из Ривии, волею королевы
Мэвы ставший ныне рыцарем Геральтом Ривским, преследовался органами
безопасности всех Четырех Королевств, что было связано с бунтом магиков на
острове Танедд. Меня, человека невинного и чистого как слеза ребенка, пытались
обвинить в шпионаже. Сюда же следует отнести Мильву, сотрудничавшую с дриадами
и скоя’таэлями и причастную, как оказалось, к известной резне на границах леса
Брокилон. Не остался в стороне и Кагыр аэп Кеаллах, нильфгаардец, подданный,
как ни говори, враждебного государства, присутствие которого на несвойственной
ему стороне фронта объяснить и оправдать было бы непросто. В общем, все
складывалось так, что единственным членом нашей команды, биографию которого не
подмочили ни политические, ни криминальные деяния, был вампир. Таким образом,
раскрытие и выявление кого-либо из нас грозило всем остальным, мягко выражаясь,
насаждением на острые осиновые колья. Каждый день, проведенный – вначале,
впрочем, с приятностию, сыто и беспечно – под сенью лирийских штандартов,
повышал риск материализации вышесказанного.
Геральт, которому я на это категорично указал, слегка
посмурнел, но не замедлил высказать свои соображения, коих оказалось два.
Во-первых, Мильве после случившегося с ней все еще требовались присмотр и
опека, а при армии имелись фельдшеры. Во-вторых, армия королевы Мэвы
направлялась на восток, в сторону Каэд Дху, а наша компания, прежде чем сменить
направление и влипнуть в вышеописанную историческую битву, тоже двигалась в
Каэд Дху – у проживающих там друидов мы надеялись получить сведения, которые
могли бы помочь найти Цири. С прямого пути к друидам нас вынудили свернуть
буйствовавшие в Ангрене разъезды и никому не подчиняющиеся банды. Теперь, под
защитой дружественной лирийской армии, при милости и доброжелательности
королевы Мэвы, дорога на Каэд Дху была нам открыта, более того, казалась
простой и безопасной.
