– Бонарт, – хрипло сказал Эстерхази, раскрывая рот
шире, чем того требовала членораздельная речь, – был здесь четыре дня
тому, двенадцатого сентября. При нем была девушка, которую он называл Фалькой.
Я ожидал такого визита, потому что двумя днями раньше мне доставили письмо от
него…
Из левой ноздри у него вытекла тоненькая струйка крови.
Говори, – приказала Веда. – Говори все. Увидишь,
как тебе полегчает.
Мечник Эстерхази с интересом рассматривал Цири, не вставая
из-за дубового стола.
– Тот меч, – угадал он, постукивая ручкой пера по
удивительной группе на прижиме для бумаг, – тот меч, о котором ты просил в
письме, – для нее? Правда, Бонарт? Ну, стало быть, оценим… Проверим,
согласуется ли он с тем, что ты написал. Росту в ней пять футов девять дюймов.
Так оно и есть. Вес – сто двенадцать фунтов… Ну, мы дали бы ей немного меньше
ста двенадцати, но это мелочь. Рука, ты писал, на которую подойдет перчатка номер
пять… Ну-с, покажем ручку, благородная мазелька. Что ж, и это сходится.
– У меня всегда все сходится, – сухо сказал
Бонарт. – Найдется для нее какая-нито приличная железяка?
– В моей фирме, – гордо ответствовал
Эстерхази, – не изготовляют и не предлагают ничего иного, кроме приличного
оружия. Я понимаю так: нужен не парадный меч, а боевой. Да, правда, ты же
писал. Ясное дело, оружие для девушки отыщется без труда. К такому росту и
такому весу идут мечи в тридцать восемь дюймов, стандартного изготовления. Ей
для ее легкого строения и маленькой руки требуется мини-бастарда с рукоятью,
удлиненной до девяти дюймов, и шаровым оголовком. Мы могли бы предложить эльфью
тальдагу, либо зерриканскую саберру, а может, и легкую вироледанку…
– Покажи товар, Эстерхази.
– Тебя что, в кипятке держат или как? Ну, тогда
позволь… Изволь пройти… Эй, Бонарт? Что там еще? Почему ты ее водишь на
поводке?
– Следи за своим сопливым носом, Эстерхази. Не суй,
куда не следует, а то, глядишь, еще, чего доброго, прижмет! Ненароком.
Эстерхази, поигрывая висящей на шее свистулькой, глядел на
охотника без страха и уважения, хотя глядеть приходилось, сильно задрав голову.
Бонарт подкрутил усы, откашлялся.
– Я, – сказал он немного тише, но так же
зловеще, – не встреваю в твои дела и интересы. Тебя удивляет, что я ожидаю
взаимности?
– Бонарт! – У мечника даже веко не
дрогнуло. – Когда ты покинешь мой дом и мой двор, когда захлопнешь за
собой мои ворота, вот тогда я уважу твою приватность, тайну твоих интересов,
специфику профессии. И не полезу в них, будь уверен. Но унижать человеческое
достоинство в моем доме я не позволю. Надеюсь, ты меня понял? За моими воротами
можешь девушку тащить за лошадью, привязав к конскому хвосту, твоя воля. В моем
доме ты снимешь с нее ошейник. Немедленно.
Бонарт нехотя протянул руку к ошейнику, расстегнул, не
отказав себе в удовольствии так дернуть девушку, что чуть не повалил ее на
колени. Эстерхази, прикинувшись, будто не видит этого, выпустил свистульку из
пальцев.
– Так-то оно лучше, – сказал он сухо. –
Пошли.
Они прошли по галерейке на другой дворик, поменьше,
прилегающий к задней стене кузницы и одной стороной выходящий в сад. Здесь, под
опирающимся на резные столбы навесом, стоял длинный стол, на который
подмастерья в этот момент выкладывали мечи. Эстерхази жестом пригласил Бонарта
и Цири подойти к выставке.
– Прошу. Вот, что я могу предложить. Здесь, –
указал он на длинный ряд мечей, – лежит моя продукция, все головки
кованые, впрочем, видна поковка, моя чеканная марка. Цены в пределах от пяти до
девяти флоренов, потому что это стандартные изделия. А вот те, что лежат вот
здесь, монтируются и отделываются только у меня… Оголовки импортные. Откуда –
видно по чеканке. У тех, что из Махакама, вычеканены скрещенные молоты.
Повисские украшены короной либо лошадиной мордой, а которые из Вироледы, у тех
солнце и знаменитая фирменная надпись. Цены начинаются с десяти флоренов.
– А кончаются?
– По-разному. Вот, к примеру, эта чудесная
вироледанка. – Эстерхази взял со стола меч, отсалютовал им, потом перешел
в фехтовальную позицию, ловко вращая рукой и предплечьем в сложном финте,
именуемом «анжелика». – Эта стоит пятнадцать. Давняя работа, коллекционное
оголовье. Видно, что делалась на заказ. Мотив, исполненный на накладке, говорит
о том, что оружие было предназначено для женщины.
Он крутанул мечом, задержал руку в терции, фухтелем клинка к
ним.
– Как и на всех головках из Вироледы, традиционная
надпись: «Не вынимай без причины, не прячь без чести!» Ха! В Вироледе все еще
гравируют такие надписи. А во всем мире клинки эти закупают шарлатаны и глупцы.
И во всем мире честь здорово подешевела. Неходкий это нынче товар.
– Поменьше болтай, Эстерхази. Дай ей меч, пусть
примерит к руке. Возьми оружие, девка.
Цири взяла легкий меч, сразу почувствовала, как шершавая
рукоять уверенно прирастает к ладони, а тяжесть клинка так и приглашает руку
согнуться в локте и рубануть.
– Это мини-бастарда, – напомнил Эстерхази
совершенно напрасно. Она умела пользоваться длинной рукоятью, положив три
пальца на сферическую головку.
Бонарт отступил на два шага, на двор. Вытянул меч из ножен,
завертел им, аж засвистело.
– Ну же! – бросил он Цири. – Убей меня! Вот
тебе меч, а вот подходящий случай. У тебя есть шанс. Используй. Не скоро я
предоставлю тебе другой.
– Вы что, ошалели?
– Заткнись, Эстерхази.
Она обманула его боковым взглядом и нарочитым движением
плеча, ударила как молния из плоского синистра. Клинок зазвенел от парирующего
удара, такого сильного, что Цири покачнулась и вынуждена была отскочить, задев
бедром о стол с мечами. Пытаясь сохранить равновесие, она инстинктивно опустила
меч – знала, что в этот момент, если б он хотел, то убил бы ее без проблем.
– Вы что, и впрямь ошалели? – возвысил голос
Эстерхази, а свистулька снова оказалась у него в руке. Слуги и ремесленники
смотрели одурев.
– Отложи железяку. – Бонарт не выпускал Цири из
виду, на оружейника же вообще не обращал внимания.
Она, чуть поколебавшись, отложила меч. Бонарт жутковато
ухмыльнулся.
– Я знаю, кто ты такая, змея. Но я заставлю тебя самое
признаться в этом. Словом или действием! Заставлю признаться, кто ты такая
есть. И вот тогда-то я убью тебя.
Эстерхази взвизгнул, словно его кто-то ранил.
