– Никак нет. Говорят, сказал, получила, мол, Ангулема
то, что ей давным-давно полагалось: палку в жопу.
– Ох, грубиян. Вульгарь, хамское рыло. Господин префект
Фулько сказал бы культурненько: общественные низы. Я же скажу, дно выгребной
ямы!
– Тебе, Светлая, лучше такие речи ему за глаза
говорить. И возле Бельхавена не отирайся, стороной его обходи. А ежели в город
намылилась, тогда лучше б переодеться…
– Ты, Голян, не учи ученого.
– Да разве ж я посмею!
– Слушай, краснолюдина, – Ангулема поставила сапог
на приступочек столярки, – вопрос тебе поставлю. С ответом не спеши. Для
начала подумай как следует.
– Спрашивай.
– Полуэльф некий тебе на глаза, случаем, не попадался?
Чужой, нездешний?
Голян Дроздек втянул воздух, могуче чихнул, отер нос
запястьем.
– Полуэльф, говоришь? Что за полуэльф?
– Не прикидывайся идиотом, Дроздек. Тот, который
Соловья для одной работы нанял. На мокрое дело. На ведьмака одного…
– Ведьмака? – расхохотался Голян Дроздек, поднимая
с земли доску. – Вот те раз! Тоже, понимаешь ли, интересно! Это мы как раз
ведьмака ищем, объявления малюем и развешиваем по округе. Глянь: «Нужен
ведьмак, плата добрая, к тому пропитание и жилье, подробности в правлении
рудника “Маленькая Бабетта”»… Кстати, как правильно писать: «подробности» или
«поддробности»?
– Напиши «детали». А на кой вам хрен на рудник ведьмак?
– Во, вопросик! На кой, если не на чудищ?
– На каких?
– На стучаков и барбегазов. Жуть как обнаглели в нижних
горизонтах.
Ангулема кинула взгляд на Геральта, который кивком
подтвердил, что знает, о чем речь. А многозначительным покашливанием дал
понять, что пора бы поскорее вернуться к теме.
– Итак, – с ходу поняла девушка, – что тебе
известно об этом полуэльфе?
– Неизвестно мне ни о каком полуэльфе. Ничего.
– Я ж сказала, чтобы ты как следует подумал.
– А я и подумал. – Голян Дроздек неожиданно
состроил хитрую мину. – И надумал, что лучше уж ничего об этом деле не
знать.
– То есть?
– То есть неспокойно тут. Район неспокойный, и время
неспокойное. Банды, нильфы, партизаны из «Вольных Стоков»… И разные чуждые
элементы, полуэльфы всякие… И у каждого аж в заднице свербит, чтобы
какую-никакую неприятность учинить.
– То есть?
– А то есть, что ты мне деньги должна, Светлая. А
заместо того, чтобы отдать, новых долгов хочешь наделать. Серьезных долгов,
потому как за то, о чем ты спрашиваешь, можно по кумполу отхватить, да не голой
рукой, а топориком. Какой мне с того профит? Какая мне корысть с того, если я
чего-нито буду о полуэльфе знать? Иль получу чего? Потому как один только риск,
а добытку никакого…
Геральт не выдержал. Утомил его разговор, раздражали жаргон
и манеры краснолюда. Молниеносным движением он схватил бородача за его
расцвеченную краской бороду, дернул и толкнул. Голян Дроздек споткнулся о ведро
с краской и упал. Ведьмак подскочил, уперся коленом ему в грудь и приставил нож
к глазу.
– Добытком, – проворчал он, – можешь считать
то, что живым уйдешь. Говори.
Глаза Голяна, казалось, вот-вот выскочат из орбит и пойдут
гулять по округе.
– Говори, – повторил Геральт. – Говори, что
знаешь. Иначе так тебе кадык резану, что скорее захлебнешься, чем кровью
изойдешь…
– «Риальто»… – пробормотал краснолюд. – На
руднике «Риальто»…
Рудник «Риальто» мало чем отличался от рудника «Маленькая
Бабетта», как, впрочем, и от других шахт и карьеров, которые Ангулема, Геральт
и Кагыр миновали по дороге и которые носили звучные названия «Осенний
манифест», «Старый рудник», «Новый рудник», «Рудник Юлька», «Целестинка»,
«Общее дело» и «Счастливая дыра». На всех кипела работа, на всех вывозимую из
забоев грязную землю вываливали в корыта и промывали на поддонах. На всех
сверхдостаточно было красной грязи.
«Риальто» был рудником большим, расположенным почти на
вершине горы. Сама вершина была срезана и образовывала карьер, то есть открытую
разработку. Промывочная находилась на выработанной в склоне горы террасе.
Здесь, у отвесной стены, в которой зияли отверстия шурфов и штолен, стояли корыта,
поддоны, лотки и прочие причиндалы горного промысла. Здесь же примостился
горняцкий поселок, состоящий из деревянных домишек, будок, шалашей и крытых
корой хат.
– Здесь у меня знакомых нет, – сказала девушка,
подвязывая поводья к ограде. – Попытаюсь поговорить с управляющим.
Геральт, если можешь, не хватай его с ходу за глотку и не размахивай железякой.
Сначала поговорим…
– Не учи ученого, Ангулема.
Поговорить они не успели. Не успели даже подойти к домику, в
котором, как предполагали, размещался управитель. На площадке, на которой руду
загружали на телеги, они наткнулись на пятерку конников.
– А, черт! – сказала Ангулема. – А, черт и
дьявол! Гляньте, кого тот кот принес!
– В чем дело?
– Это люди Соловья. Приехали собирать дань. Меня уже
увидели и узнали… Мать твою так-растак… Ну и влипли же мы…
– Сумеешь отбрехаться?
– Не думаю.
– Что так?
– Я ж обворовала Соловья, сбегая из ганзы. Этого они
мне не простят. Но попытаюсь. Вы помалкивайте. Держите ушки на макушке и будьте
готовы. Ко всему.
Конники приблизились. Впереди ехали двое – длинноволосый
седой тип в волчьей дохе и молодой верзила с бородой, несомненно, отпущенной,
чтобы скрыть безобразившие его прыщи. Они прикидывались равнодушными, но
Геральт заметил тщетно скрываемые искорки ненависти во взглядах, которыми они
дарили Ангулему.
– Светлая!
– Новосад, Йиррель! Здравствуйте. Хороший нынче денек.
Жаль только, дождь идет.
Седой слез, вернее, соскочил с лошади, размашисто перекинув
правую ногу над конской головой. Остальные тоже слезли. Седой передал поводья
дылде с бородой, которого Ангулема назвала Йиррелем.
– Как вам нравится? – сказал он. – Наша
сорока болтливая. Получается, ты жива и здорова?
– И ногами дрыгаю.
– Соплячка языкастая! Шел слух, что и верно, дрыгаешь,
да на коле. Шел слух, подергал тебя крепко Фулько одноглазый. Шел слух, пела ты
на пытках горлицей, все выдала, о чем спрашивали!
