– У Демавенда и Мэвы была такая же армия. Эмгыр
разгромил ее за двадцать шесть дней. То же случится и с войсками Редании и
Темерии, если вы их не укрепите. Я поддерживаю вашу идею, Дийкстра, твою и
Филиппы Эйльхарт. Вам нужны войска. Вам необходима боевая, хорошо обученная и
прекрасно экипированная конница. И такую конницу вы хотите получить за какой-то
жалкий миллион бизантов.
Шпион наклоном головы подтвердил, что и против такого
расчета ему возразить нечего.
– Однако, как тебе, несомненно, известно, – сухо
продолжал король, – Ковир всегда был, есть и будет нейтральным. С
Нильфгаардской империей нас связывает трактат, подписанный еще моим дедом,
Эстерилем Тиссеном, и императором Фергусом вар Эмрейсом. Буква данного трактата
не разрешает Ковиру поддерживать врагов Нильфгаарда военной силой. Либо
деньгами на… военную силу.
– Когда Эмгыр вар Эмрейс задушит Темерию и
Реданию, – откашлялся Дийкстра, – тогда он обратит взор свой на
Север. Эмгыр никогда не насытится. Может статься, что ваш трактат мгновенно
перестанет стоить чего-либо. Только что мы говорили о Фольтесте Темерийском,
который договорами с Нильфгаардом сумел купить себе всего-навсего шестнадцать
дней мира…
– О, дорогой мой, – отмахнулся Эстерад. –
Это, знаешь ли, не аргумент. С договорами о мире дела обстоят так же, как с
супружескими пактами – их не заключают с мыслью об измене, а коли уж заключают,
то не подозревают в измене противную сторону. А кому это не нравится, тот пусть
не женится. Ибо нельзя стать рогачом, не будучи женатым, но, согласись, страх
перед рогами – обидное и довольно смешное оправдание вынужденного целибата. А
рога в семейной жизни не должны быть темой для рассуждений типа «что было б,
если бы?». До тех пор, пока рога не выросли, и говорить не о чем… Кстати, о
рогах: как чувствует себя супруг прелестной Мари, маркизы де Мерсей, реданский
министр финансов?
– Ваше королевское величество, – натянуто
поклонился Дийкстра, – располагает достойными зависти информаторами.
– А и верно, располагаю, – согласился
король. – Ты удивился бы, узнав, сколькими и сколь хорошими. Но и тебе
нечего стыдиться своих. Тех, которые отираются при моих дворах здесь и в Понт
Ванисе. О, слово даю, любой из них достоин высочайшей похвалы.
Дийкстра даже бровью не повел.
– Эмгыр вар Эмрейс тоже не испытывает недостатка в
хороших и удачно пристроенных агентах. Поэтому повторяю: государственные
интересы Ковира – нейтралитет и принцип pacta sunt servanda.
[22]
Ковир не нарушает заключенных договоров. Ковир не нарушает договоров даже ради
того, чтобы опередить нарушение договоров противной стороной.
– Осмелюсь заметить, – сказал Дийкстра, – что
Редания не предлагает Ковиру нарушать пакты. Редания ни в коей мере не
стремится заключить союз либо заполучить военную помощь Ковира против Нильфгаарда.
Редания хотела бы… одолжить небольшую сумму, которую мы вернем…
– Мне известно, – прервал король, – как вы
возвращаете. Но все это чисто академические рассуждения, ибо я не одолжу вам ни
шелонга. А дурной казуистикой меня потчевать незачем, Дийкстра, поскольку она
идет тебе, как волку слюнявчик. Есть у тебя какие-нибудь другие, более
серьезные, умные и удачные аргументы?
– Нет.
– Твое счастье, – после недолгого молчания сказал
Эстерад Тиссен, – что ты стал шпионом. В торговле б ты не преуспел.
Испокон веков у всех коронованных пар были раздельные
опочивальни. Короли – с весьма различной регулярностью – посещали спальни
королев, случалось и королевам наносить неожиданные визиты королям. Затем
супруги расходились по собственным комнатам и ложам.
Монаршья чета Ковира и в этом отношении была исключением.
Эстерад Тиссен и Зулейка всегда почивали вместе – в одной спальне, на одном
гигантском ложе под огромным балдахином.
Перед тем как уснуть, Зулейка, нацепив очки, в которых
стыдилась показываться подданным, обычно почитывала свою Хорошую Книгу. Эстерад
Тиссен обычно болтал.
В ту ночь тоже все было как обычно. Эстерад натянул ночной
колпак и взял в руки скипетр. Он обожал держать скипетр и поигрывать им, но не
делал этого на людях, ибо опасался, как бы подданные не сочли его
претенциозным.
– Знаешь, Зулейка, – болтал он, –
преудивительнейшие меня последнее время посещают сны. Уж которую ночь кряду мне
снится та ведьма, моя матушка. Встанет надо мной и долдонит: «Есть у меня жена
для Танкреда, есть жена для Танкреда». И показывает симпатичную, но очень уж
юную девочку. И знаешь, Зулейка, что это за девочка? Цири, внучка Калантэ. Ты
помнишь Калантэ, Зулейка?
– Помню, супруг мой.
– Цири, – продолжал Эстерад, поигрывая
скипетром, – это та, на которой якобы хочет жениться Эмгыр вар Эмрейс.
Странный марьяж, поразительный… Так каким же, черт побери, образом она может
стать женой Танкреда?
– Танкреду, – голос у Зулейки немного изменился,
как всегда, когда она говорила о сыне, – не помешала бы жена. Может,
остепенится…
– Возможно, – вздохнул Эстерад. – Хоть
сомневаюсь, но возможно… Во всяком случае, супружество дает какой-то шанс.
Хм-м-м… Интересно! Цири… Ковир и Цинтра… Устье Яруги! Недурно звучит, недурно.
Удачный был бы союз… Удачное родство… Однако если эту малышку присмотрел для
себя Эмгыр… Только вот чего ради именно она является мне в снах? И почему, черт
побери, мне вообще снится такая ересь? Во время Эквинокция, помнишь, когда я
тебя тоже разбудил… Бр-р-р, какой же это был кошмар, чертовски рад, что не могу
вспомнить подробностей… Хм-м-м… А может, призвать какого-нибудь астролога?
Ворожея? Медиума?
– Сейчас в Лан Эксетере пребывает госпожа Шеала де
Танкарвилль.
– Нет, – поморщился король. – Этой чародейки
я не хочу. Она слишком уж мудра. У меня под боком вырастает вторая Филиппа
Эйльхарт. Мудрых баб слишком влечет аромат власти, их нельзя раззадоривать
ласками и доверием.
– Ты, дорогой супруг, как всегда, прав.
– Хм-м-м… Но эти сны…
– Хорошая Книга, – Зулейка перелистнула несколько
страниц, – говорит, что, когда человек засыпает, боги открывают ему уши и
говорят к нему… А вот пророк Лебеда учит, что, видя сон, видишь либо великую
мудрость, либо великую глупость… Искусство состоит в том, чтобы распознать, что
именно.
