– Он ведет переговоры с Эстерадом Тиссеном, –
скривила губы Шеала же Танкарвилль. – Как-то странно они пришлись друг
другу по вкусу, король и шпион.
– Ты знаешь шуточки о нашей погоде, Дийкстра? О том,
что в Ковире есть только две поры года…
– Зима и осень. Знаю.
– А знаешь ли ты признаки, позволяющие установить, что
в Ковире уже наступило лето?
– Нет. Какие?
– Дождь становится чуточку теплее.
– Ха-ха!
– Шутки шутками, – серьезно сказал Эстерад
Тиссен, – но все более ранние и долгие зимы меня немного беспокоят. Это
было предсказано. Ты, полагаю, читал пророчества Итлины? Там говорится, что
настанут десятки лет непрекращающегося холода. Некоторые утверждают, что это не
более чем аллегория, но я немного побаиваюсь. В Ковире однажды уже случились
четыре года подряд холода, непогоды и неурожая. Если б не мощный поток
продуктов питания из Нильфгаарда, люди начали бы массами умирать от голода… Ты
представляешь себе это?
– Честно говоря, нет.
– А я – да. Охлаждение климата может всех нас погубить.
Голод – это враг, с которым чертовски трудно бороться.
Шпик задумчиво кивнул.
– Дийкстра?
– Ваше королевское величество?
– У тебя в стране уже наступил мир и покой?
– Не вполне. Но я стараюсь… установить…
– Знаю. Об этом говорят громко. Из тех, что совершили
предательство на Танедде, в живых остался только Вильгефорц.
– После смерти Йеннифэр – да. Знаешь, король, что
Йеннифэр скончалась? Погибла в последний день августа при загадочных
обстоятельствах на пресловутой Седниной Бездне между Островами Скеллиге и
полуостровом Пейкс де Мар.
– Йеннифэр из Венгерберга, – медленно проговорил
Эстерад, – не была предательницей. Она не была сообщницей Вильгефорца.
Если хочешь, я представлю тебе доказательства.
– Не хочу, – после недолгого молчания ответил
Дийкстра. – А может, захочу, но не теперь. Сейчас мне удобнее видеть в ней
предательницу.
– Понимаю. Не доверяй чародейкам, Дийкстра. Особенно
Филиппе.
– Я никогда ей не доверял. Но мы вынуждены
сотрудничать. Без нее Редания погрязнет в хаосе и погибнет.
– Это верно. Но если позволишь тебе посоветовать –
отпусти немного поводья. Ты знаешь, о чем я. Эшафоты и пыточные дома по всей
стране, изуверства, чинимые на эльфах… И этот страшный форт Дракенборг. Я знаю,
тобою руководит чувство патриотизма. Но ты оставляешь после себя скверную
легенду, в которой выглядишь оборотнем, лакающим невинно пролитую кровь.
– Кто-то должен это делать.
– И на ком-то это должно отыграться. Я знаю, ты
пытаешься быть справедливым, но ведь ошибок не избежать, ибо избежать их
невозможно. Невозможно также остаться чистым, валяясь в крови. Знаю, ты ни разу
не обидел никого ради собственного удовольствия, но кто в это поверит? В тот
день, когда удача от тебя отвернется, тебе припишут небескорыстное умерщвление
невинных. А ложь липнет к человеку как смола.
– Знаю.
– Тебе не дадут возможности защищаться. Таким, как ты,
никогда не дают шансов обелиться. Тебя вываляют в смоле… позже. Постфактум.
Стерегись, Дийкстра.
– Стерегусь. Они меня не получат.
– Они получили твоего короля, Визимира. Я слышал –
стилет в бок по самую гарду…
– В короля легче попасть, чем в шпиона. Меня не
достанут. Никогда не достанут меня.
– И не должны. А знаешь почему, Дийкстра? Потому что
должна же быть, язви ее, хоть какая-то справедливость на этом свете.
И пришел день, когда они вспомнили этот разговор. Оба.
Король и шпион. Дийкстра вспомнил слова Эстерада в Третогоре, когда
прислушивался к шагам убийц, приближающихся со всех сторон, по всем коридорам
замка. Эстерад вспомнил слова Дийкстры на широких ступенях мраморной лестницы,
ведущей из Энсенады к Большому Каналу.
– Он мог бороться. – Затуманившиеся, невидящие
глаза Гвискара Вермуллена глядели в бездну воспоминаний. – Убийц было
только трое, дедушка был мужчиной сильным. Он мог бороться, защищаться до того
момента, пока не подоспела бы стража. Он мог просто-напросто убежать. Но там
была бабушка Зулейка. Дедушка прикрывал и защищал Зулейку, только Зулейку, о
себе он не думал. Когда наконец подоспела помощь, на Зулейке не было даже
царапины. Эстерад получил больше двадцати ударов. Он умер через три часа, не
приходя в сознание.
– Ты когда-нибудь читал Хорошую Книгу, Дийкстра?
– Нет, ваше королевское величество. Но знаю, что в ней
написано.
– Представь себе, я вчера наугад раскрыл ее. И
натолкнулся на такую вот фразу: «На пути к вечности каждый будет идти по своим
собственным ступеням, неся свое собственное бремя». Что ты об этом думаешь?
– Мне пора, король Эстерад. Пришел час нести
собственное бремя.
– Ну что ж, будь здоров, шпион.
– Будь здоров, король.
От града древнего и зело славного Ассенгарда удалилися мы не
менее как на шесть сотен стае к югу, аж до краю, Стоозерьем именуемого. Ежели в
споверху на край оный глянуть, узреть можно неисчислимое множество озер,
воистину искусною рукою в фигуры разнообразнейшие уложенных. Всредь фигур тех
провожатый наш, эльф Аваллак’х, повелел таковую выискивать, коя листу трифолии
подобна есть. И истинно, таковая выискалася. При том казалось, что не троица, а
четверица озер там раскинулася, ибо одно, продолговатое, с полудня на полночь
тянущееся, суть якобы оного листу ножица. Озерцо это, Тарн Мира именуемое, лесом
черным околено, а у полуночного его конца башня оная таинственная вздыматься
должна была якобы, Башнею Ласточки именуемая, в эльфьей же речи – Tor Zireael.
Однако ж поначалу не зрели мы ничего, окромя мглы единой. Уж способился я о той
башенке эльфа Аваллак’ха запытать, однако ж сам оный эльф Аваллак’х таковы
слова рек: «Надо ждать и надеяться. Надежда вернется со светом и с добрыми
чарами. Вглядитесь в безмер вод, там увидите посланников доброй вести.
Буйвид Бэкуйзен.
«Странствования по тропам и местам магическим»
Книга эта от первой до последней страницы есть блеф и
надувательство. Руины у озера Тарн Мира исследовались неоднократно. Развалины
эти, вопреки декларации Б. Бэкуйзена, никакой магии в себе не содержат, а
следовательно, не могут быть развалинами легендарной Башни Ласточки.
Ars Magica, изд. XIV
