– Против этого мы, пожалуй, найдем средство. Знаешь,
Цири, что дает человеку университетское образование?
– Нет. Что?
– Умение пользоваться источниками.
– Я знал, – гордо заявил Высогота, – что
найду. Я искал, искал и… А, черт побери…
Кипа тяжеленных книг вырвалась у него из рук, инкунабулы
рухнули на глинобитный пол, листы вылетели из истлевших корочек и рассыпались в
беспорядке.
– Что ты нашел? – Цири приткнулась рядом, помогая
ему собрать разлетевшиеся страницы.
– Башню Ласточки! – Отшельник отогнал кота,
который нахально уселся на одной из страниц. – Tor Zireael. Помоги мне.
– Господи, все заросло пылью! Аж липнет! Высогота! Что
это? Здесь, на картинке? Человек, висящий на дереве?
– Это? – Высогота присмотрелся к выскользнувшей
странице. – Сцена из легенды о Хеймдалле. Герой Хеймдалль девять дней и
девять ночей провисел на Мировом Ясене, чтобы через боль и самопожертвование
обрести знание и силу.
– Мне, – потерла лоб Цири, – несколько раз
снилось нечто подобное. Человек, висящий на дереве…
– Гравюра вылетела из той вон книги. Если хочешь,
можешь посмотреть. Однако сейчас важнее… О, вот оно, нашел. «Странствования по
тропам и магическим местам» Буйвида Бэкуйзена, книга, которую многие считают
апокрифом…
– То есть ерундистикой?
– Более или менее. Но были и такие, что книгу оценили…
Вот послушай… Дьявол, как тут темно…
– Света вполне достаточно, это ты от старости
слепнешь, – сказала Цири со свойственной молодости беспощадной
жестокостью. – Дай я сама почитаю. Откуда?
– Отсюда. – Он указал костлявым пальцем. –
Читай вслух.
– Странным языком писал твой Буйвид. Если не ошибаюсь,
Ассенгард был вроде бы какой-то замок. А что за страна «Стоозерье»? Никогда о
такой не слышала. И что такое трифолиум?
– Клевер. А об Ассенгарде и Стоозерье я тебе расскажу
после, когда кончишь читать.
«Живенько же, едва эльф Аваллак’х оные слова произнес,
выбегли из-под вод озерных пташулечки малые и чернявые, кои на дне пучины
цельную зиму от хлада хоронилися. Ибо ласточка, как то ученым людям ведомо, по
обычаю иных птицев во теплые краины не летит и по весне не возворачивается, но,
коготками в зело большие клубки со другими сцепившися, на дно вод западает и
токмо по весне из-под вод de profundis
[25]
вылетает. Однако ж
птах сей не токмо весны и надежды символом является, но и чистоты идеальной
образчиком, поелику на землю никогда не опускается и с земною грязию и
мерзостию столкновенности никоей не имеет.
Возвернемся, однако ж, к озеру нашему: кружащие пташки, я бы
сказал, крылышками своими распрошили туман, ибо tandem
[26]
нежданно возникнула из мглы башенка прерасчудесная, чернокнижнецкая, мы же
единым изумления гласом выдохнули, ибо была та башенка как бы из опаров
соткана, на туман, яко на fundamentum,
[27]
опирающаяся, а при
вершине блеском зари увенчана, чернокнижнецкой aurora borealis. Истинно
могущественным магическим кунштом
[28]
могла быть оная башенка
воздвигнута, свыше разумения человеческого.
Оборотил внимание на наше восхищение эльф Аваллак’х и
говорил такие слова: «Вот Tor Zireael, Башня Ласточки. Вот Врата Миров и Врата
Времен. Натешь, человече, очи свои видом сим, ибо не каждому и не всегда бывает
он дан!»
Будучи вопрошаем, можно ли приблизиться и из близи на оную
Башню взглянуть, либо propria manu
[29]
коснуться, рассмеялся
Аваллак’х. «Tor Zireael, – сказал он, – это для вас видение сонное, а
коснуться видения никакой возможности нет. И сие есть благо, – добавил
он, – ибо Башня лишь Ведунам служит и немногим Избранным, для коих Врата
Времен суть врата надежды и возрождения. А для непосвященных это врата
кошмара».
Едва он сии слова произнес, опустились вновь туманы и лепоты
оной оглядеть нашим очам не дозволили…»
– Страна Стоозерье, – пояснил Высогота, –
теперь называется Миль Трахта. Это довольно обширный, перерезанный рекой
Йеленой озерный край в южной части Метинны, близ границы с Назаиром и Мак Тургой.
Буйвид Бэкуйзен пишет, что они шли к озеру с юга, со стороны Ассенгарда…
Сегодня уже Ассенгарда нет, остались одни развалины, самый ближний город –
Нойнройт. Буйвид насчитал от Ассенгарда шестьсот стае. Разные стае были в
употреблении, но в данном случае примем самый популярный счет, в соответствии с
которым шестьсот стае дают около пятидесяти миль. Счет шел на юг от Ассенгарда,
который от нас, то есть от Переплюта, удален примерно на триста пятьдесят миль.
Иначе говоря, от нас до Башни Ласточки около трехсот миль. На твоей Кэльпи это
что-то порядка двух недель пути, разумеется, весной. Не сейчас, когда через
день-другой могут ударить морозы.
– От Ассенгарда, о котором я читала, – буркнула
Цири, задумчиво морща нос, – от тех времен остались руины. А я собственными
глазами видела эльфий город Шаэрраведд в Каэдвене, я там была. Поручусь, что от
вашей Башни Ласточки тоже остались одни камни, причем только те, что покрупнее,
потому как маленькие наверняка растащили. А если вдобавок там был портал…
– Tor Zireael была башней магической. Не всем дано было
ее видеть. А телепорты вообще всегда невидимы.
– Верно, – согласилась она и задумалась. –
Тот, что на Танедде, виден не был. Он неожиданно открылся на голой стене…
Впрочем, случилось это точно как по заказу, потому что чаровник, который за
мной гнался, уже был близко… Я его уже слышала. И тут-то появился портал.
– Уверен, – тихо сказал Высогота, – что, если
ты попадешь к Tor Zireael, тамошний телепорт тоже тебе откроется. Даже в
руинах, среди голых камней. Убежден, что тебе удалось бы его активировать. А
он, несомненно, послушался бы твоего приказа. Потому что, я думаю, Цири, ты –
Избранная.
– Твои волосы, Трисс, как огонь при пламени свечей.
Твои глаза, как ляпис-лазурь. Губы твои, как кораллы…
– Прекрати, Крах. Ты что, упился? Налей мне еще вина. И
рассказывай.
– Это о чем же?
– Не прикидывайся дурнем. О том, как Йеннифэр решила
плыть на Бездну Седны.
– Как идут дела, Йеннифэр? Расскажи.
