— И теперь мне приходится за это платить, — заключил я. — Холмс, вы всерьез хотите сказать, что способны сделать вывод о болезни ребенка, которого никогда не видели, просто глядя на то, как я поглощаю лепешки?
— Этот вывод не единственный, — откликнулся Холмс. — Могу добавить, что вы недавно вернулись с Холборнского виадука. Что дом вы покидали в спешке, но все равно опоздали на поезд. Сейчас вы живете без служанки — может быть, все дело в этом?
— Прекратите, Холмс! — воскликнул я. — На эту удочку я не клюну!
— Разве я ошибся?
— Нет. Полное попадание по всем пунктам. Но как такое возможно?
— Все просто: наблюдение и дедукция, первое поставляет информацию для второго. Я могу пуститься в объяснения, но они покажутся вам до обидного детскими.
— Тем не менее я хотел бы их услышать.
— Что ж, коль скоро вы выбрались ко мне с визитом, придется пойти на поводу у вашей настойчивости, — согласился Холмс и чуть заметно зевнул. — Начнем с самого факта вашего приезда сюда. Если меня не подводит память, ваш брак приближается к третьей годовщине, верно?
— Именно так, Холмс. До нее осталось ровно два дня.
— Не самое подходящее время для разлуки с женой. Вы ведь только что сказали: ваше решение пожить со мной под одной крышей, да еще и достаточно долго, подразумевает, что ее отъезд вызван весьма серьезной причиной. Что же это за причина? Насколько я помню, мисс Мэри Морстон, как ее звали до замужества, прибыла в Англию из Индии, здесь у нее друзей или родственников не было. Она стала работать гувернанткой, присматривать за сыном некоей миссис Сесл Форрестер в Камберуэлле, где вы с ней, собственно, и познакомились. Миссис Форрестер была с ней очень мила, особенно когда настали трудные времена, и я готов предположить, что между ними установились доверительные и близкие отношения.
— Вы совершенно правы.
— И если кто-то и мог подвигнуть вашу жену на отъезд из дома, миссис Форрестер выглядит вполне подходящей кандидатурой. Какая же причина может скрываться за подобной просьбой? За окном стоит холодная погода, и в первую очередь приходит в голову болезнь ребенка. Приболевшему мальчику было бы очень приятно, окажись рядом его любимая гувернантка.
— Его зовут Ричард, мальчику девять лет, — добавил я. — Но почему вы уверены, что у него грипп, а не нечто более серьезное?
— Если бы дело обстояло так, вы бы наверняка занялись ребенком лично.
— Пока ваши рассуждения в высшей степени понятны и просты, — признал я. — Но как вы узнали, что мои мысли были сосредоточены на этой теме в данную конкретную минуту?
— Надеюсь, дорогой Ватсон, вы не обидитесь, если я скажу, что вы для меня — открытая книга, каждый ваш новый жест — это новая страница. Вы сидите напротив и потягиваете чай, и я вижу, что ваш взгляд устремлен в лежащую на столе газету. Вы посмотрели на заголовок, протянули руку — и перевернули газету лицом вниз. Почему? Наверное, вам пришлась не по душе заметка о крушении поезда в Нортон-Фицуоррен несколько недель тому назад. Сегодня опубликовали результаты расследования гибели десяти пассажиров, и, понятное дело, вам совершенно не хочется об этом читать, потому что вы только что попрощались с женой на вокзале.
— Да, заметка напомнила мне о ее поездке, — согласился я. — Но болезнь ребенка?
— С газеты взор ваш переместился на ковровую дорожку рядом со столом, и я ясно увидел, как вы украдкой улыбаетесь. Именно на этом месте когда-то стоял ваш медицинский саквояж, мысль о котором и напомнила вам о причине поездки вашей жены.
— Ну, Холмс, это уже из области догадок, — возразил я. — Например, вы упомянули Холборнский виадук. А ведь это мог быть любой вокзал Лондона.
— Бы прекрасно знаете, что догадок я сторонюсь. Иногда надо применить воображение на основе вещественных доказательств, но это вовсе не одно и то же. Миссис Форрестер живет в Камберуэлле. Поезда в Чатем и Довер регулярно уходят с Холборнского виадука. Этот вывод представляется вполне логичным, но вы облегчили мне задачу, поставив у двери ваш собственный чемодан. Из этого кресла мне хорошо видна наклейка на ручке чемодана: «Холборнский виадук, камера хранения».
— А все остальное?
— Отсутствие служанки и поспешный выход из дома? Мазок черной ваксы на рукаве указывает на то и другое сразу. Вы сами чистили себе обувь и действовали не вполне аккуратно. Далее, в спешке вы забыли надеть перчатки…
— Мое пальто забрала миссис Хадсон. Она вполне могла забрать и перчатки.
— Но мы с вами обменялись рукопожатием, и ваша рука была очень холодная. Нет, Ватсон, весь ваш облик говорит об отсутствии организующего начала, о беспорядке.
— Все, что вы сказали, — правда, — признал я. — Осталась только одна тайна, Холмс. Откуда вам известно, что моя жена опоздала на поезд?
— Когда вы вошли, я уловил на вашей одежде сильный запах кофе. С чего бы вам пить кофе, если вы собираетесь ко мне на чай? Вывод: вы опоздали на поезд и были вынуждены пробыть с женой дольше, чем намеревались. Вы сдали чемодан в камеру хранения и пошли с женой в кофейню. Не на Локхарт-стрит? Я слышал, там готовят отличный кофе.
Ненадолго воцарилась тишина, после чего я расхохотался.
— Что ж, Холмс, — сказал я. — Вижу, что о вашем здоровье можно не тревожиться. Вы блистательны, как всегда.
— Но это же элементарно, — ответил детектив, вяло поведя рукой. — Впрочем, похоже, нас ждет нечто более интересное. Если не ошибаюсь, кто-то стоит у наших входных дверей…
Холмс оказался прав — снова появилась миссис Хадсон, на сей раз не одна. В комнату вошел человек — он выглядел как персонаж какой-нибудь пьесы на сцене лондонского театра. Смокинг, бабочка, черная накидка на плечах, жилет, шикарные кожаные туфли. В одной руке пара белых перчаток, в другой — трость из розового дерева с серебряным набалдашником и рукояткой. Грива темных волос откинута назад и открывает высокий лоб. Кожа бледная, лицо, не будь оно слегка вытянуто, можно было бы назвать красивым. Я дал бы ему лет тридцать пять, в то же время он выглядел старше — уж чересчур серьезный облик, к тому же он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Мне сразу вспомнились некоторые мои пациенты — те, что отказывались верить в свою болезнь, пока очевидные симптомы не убеждали их в обратном. Именно их заболевания оказывались самыми тяжелыми. Вот и новый посетитель не выказывал особой радости от встречи с нами. Он стоял в дверях и взволнованно озирался по сторонам, а миссис Хадсон передала Холмсу его визитку.
— Господин Карстерс, — произнес Холмс, — прошу садиться.
— Простите, что прибыл вот так, без объявления и приглашения. — Говорил он обрывисто и суховато. Глаза пока блуждали, не желая встречаться с нашими. — Если честно, у меня вообще не было намерения приходить сюда. Я живу в Уимблдоне, неподалеку от теннисных кортов, и приехал в город слушать оперу, но сейчас мне не до Вагнера. Я только что из клуба, где встречался с моим бухгалтером, я знаю этого человека много лет и считаю своим другом. Я рассказал ему о своих неприятностях, о том, как они отравляют мне жизнь и делают ее невыносимой, и он упомянул вас и настоятельно рекомендовал посоветоваться с вами. По случайному совпадению мой клуб находится совсем рядом, и я решил направиться прямо к вам.
