– – А ты куда направляешься, sor'ca, – спросил
Коиннеах, потом быстро кинул взгляд на перевешенного через спину коня козла и
слабо улыбнулся.
– На юг, – холодно сказала она, давая понять, что он
ошибается. – К Дришоту. Эльф перестал улыбаться.
– По человечьему берегу?
– По крайней мере до Кеанн Трайса, – пожала она
плечами. – У порогов наверняка перейду на брокилонскую сторону, потому что...
Она обернулась, услышав храп коней. Новые скоя'таэли
присоединились к команде, и без того уже необычно многочисленной. Новых Мильва
знала еще лучше.
– Чиаран! – тихо вскрикнула она, не скрывая изумления.
– Торувьель! Вы что тут делаете? Едва успела вывести вас в Брокилон, а вы
снова...
– Ess'creasa, sor'ca, – серьезно сказал Чиаран аэп
Деарб. Повязка, наложенная ему на голову, пропиталась кровью.
– Так надо, – повторила вслед за ним Торувьель,
осторожно, чтобы не повредить висящей на перевязи руки, слезая с коня. – Пришли
сообщения. Мы не можем сидеть в Брокилоне, когда на счету каждый лук.
– Если б я знала, – надула губы Мильва, – не стала б
трудиться ради вас. Не подставляла бы шею на переправе.
– Известия поступили только вчера ночью, – тихо
пояснила Торувьель. – Мы не могли... Мы не можем в такой момент оставить наших
братьев по оружию. Не можем, пойми это.
Небо темнело все больше. На этот раз Мильва явно услышала
далекий гром.
– Не езди на юг, sor'ca, – сказал Коиннеах Де Рео. –
Идет буря.
– Что мне буря... – Она осеклась, внимательно глянула
на него. – Ха! Так вот какие вести до вас дошли? Нильфгаардцы, да?
Переправляются через Яругу в Соддене? Бьют на Бругге? Вот почему вы двинулись?
Он не ответил.
– Как в Доль Ангре, – заглянула она ему в темные глаза.
– Снова нильфгаардский император использует вас, чтобы вы огнем и мечом творили
замешательство на тылах людей. А потом император с королями мир заключит, а вас
выгонят взашей. Сами же и сгорите в огне, который распалите.
– Огонь очищает. И закаляет. Сквозь него надо пройти.
Aenyell'hael, all'ea, sor'ca? По-вашему: "крещение огнем".
– Мне мильше другой огонь. – Мильва толкнула козла и
сбросила его на землю, под ноги эльфам. – Такой, что под котлом потрескивает.
Берите, чтобы в походе с голоду не ослабнуть. Мне он уже ни к чему.
– Не поедешь на юг?
– Поеду.
"Поеду, – подумала она, – поеду быстро. Надо
предупредить дурного ведьмака, упредить, в какую заварушку он прет. Надо его
повернуть обратно".
– Не езди, sor'ca.
– Отстань, Коиннеах.
– С юга идет буря, – повторил эльф. – Идет страшная
буря. И большой огонь. Схоронись в Брокилоне, сестренка, не езди на юг. Ты
сделала для нас очень много, больше уже сделать не сможешь. И не должна... Мы –
должны. Ess'tedd, esse creasa. Нам пора. Прощай.
Воздух был тяжелый и плотный.
***
Телепроекционное заклинание было очень сложным, произносить
его надо было совместно, соединив руки и мысли. И даже тогда усилие оказалось
чертовски большим. Да и расстояние было немалое. Стиснутые веки Филиппы
Эйльхарт дрожали, Трисс Меригольд тяжело дышала, на высоком лбу Кейры Мец
выступила испарина. Только на лице Маргариты Ло-Антиль не заметно было
утомления.
В скупо освещенной комнате вдруг сделалось очень светло,
темные панели стен покрыла мозаика розблесков. Над круглым столом повис горящий
молочным светом шар. Филиппа Эйльхарт докончила заклинание, и шар опустился
напротив, на один из двенадцати стоящих вокруг стола стульев. Внутри шара
возникла туманная фигура. Изображение дрожало, проекция была не очень
стабильной. Но быстро становилась все четче.
– Дьявольщина, – буркнула Кейра, вытирая лоб. – Что они
там, в Нильфгаарде, не знают ни гламарии, ни украшающих чар?
– Скорее всего нет, – ответила Трисс уголком губ. – О
моде, пожалуй, тоже никогда не слышали.
– И ни о чем вроде макияжа, – тихо сказала Филиппа. – А
теперь ша, девушки. И не глазейте на нее. Надо стабилизировать проекцию и
поприветствовать нашу гостью. Поддержи меня, Рита.
Маргарита Ло-Антиль повторила формулу заклинания и жест
Филиппы. Изображение несколько раз дрогнуло, утратило туманную шаткость,
контуры и цвета обострились. Теперь чародейки могли получше рассмотреть фигуру,
разместившуюся по противоположную сторону стола. Трисс закусила губу и
многозначительно подмигнула Кейре.
У женщины в проекции было белое лицо с нездоровой кожей,
неопределенные, невыразительные глаза, тонкие губы и слегка кривоватый нос. На
голове – странная конусовидная, немного помятая шляпа. Из-под мягких полей
ниспадали темные, казавшиеся не очень чистыми волосы. Впечатление
непривлекательности и неряшливости усиливалось черной, свободной и бесформенной
одеждой с потрепавшейся серебряной вышивкой на плече. Рисунок изображал
полумесяц, окруженный звездами, и был единственным украшением нильфгаардской
чародейки.
Филиппа Эйльхарт встала, стараясь не слишком демонстрировать
бижутерию, кружева и декольте.
– Почтенная госпожа Ассирэ, – проговорила она. –
Приветствуем тебя в Монтекальво. Чрезвычайно рады, что ты согласилась принять
наше приглашение.
– Обыкновенное любопытство, – неожиданно приятным и
мелодичным голосом ответила чародейка из Нильфгаарда, автоматически поправляя
шляпу. Рука у нее была худая, покрытая желтыми пятнами, ногти обломанные и
неровные, явно обгрызенные... – Обыкновенное любопытство, – повторила она, –
последствия которого могут, кстати, быть для меня трагическими. Я хотела бы
услышать объяснения.
– Незамедлительно приступаю, – кивнула Филиппа, подав
знак остальным чародейкам. – Однако вначале позволь вызвать проекции других
участников собрания и представить всех друг другу. Прошу немного терпения.
