– Милые дамы, – заговорила долго молчавшая Шеала. –
Помните, что вы пол доминирующий. Так что не ведите себя как девчонки, которые
через весь стол тянут к себе блюдо со сладостями. Предложенные Филиппой
принципы абсолютно понятны. По крайней мере мне, а у меня не так уж много
оснований считать вас менее сообразительными. За стенами этой залы можете быть
кем угодно, служить кому и чему желаете столь верно, сколь хотите. Но когда
конвент соберется, мы должны будем заниматься исключительно магией и ее
будущим.
– Именно так я себе все и представляю, – подтвердила
Филиппа Эйльхарт. – Знаю, что проблем множество, что есть сомнения и неясности.
Обсудим их при следующей встрече, в которой все мы примем участие уже не как
проекции или иллюзии, а, так сказать, во плоти. Присутствие будет считаться не
формальным актом присоединения к конвенту, а жестом доброй воли. Возникнет ли
вообще такой конвент, мы примем решение сообща. Мы все. На равных правах.
– Мы все? – повторила Шеала. – Я вижу здесь пустые
стулья, полагаю, их поставили не случайно.
– Конвент должен состоять из двенадцати чародеек. Я
хотела бы, чтобы кандидатку на одно из пустующих пока стульев предложила нам и
представила на следующем сборе госпожа Ассирэ. В Нильфгаардской империи
наверняка сыщется еще хотя бы одна достойная чародейка. Другое место я оставила
для тебя, Францеска. Чтобы ты как единственная чистокровная эльфка не
чувствовала себя одинокой. Третье...
Энид ан Глеанна подняла голову.
– Прошу выделить два места. У меня две кандидатуры.
– Кто-нибудь из дам возражает? Если нет, я тоже не
против. Сегодня у нас пятое августа, пятый день после новолуния. Встретимся
снова на второй день после полнолуния, дорогие единомышленницы. Через
четырнадцать дней.
– Минутку, – прервала Шеала де Танкарвилль. – Одно
место все же остается пустым. Кто будет двенадцатой чародейкой?
– Это как раз и станет первой задачей, которой займется
ложа, – таинственно улыбнулась Филиппа. – Через две недели я вам скажу, кто
должен сесть на двенадцатый стул. А потом мы совместно подумаем, как это
осуществить. Вас удивит моя кандидатура и эта особа. Потому что это не обычная
особа, уважаемые коллеги. Это Смерть или Жизнь. Разрушение или Возрождение.
Порядок или Хаос. Все зависит от точки зрения.
***
Вся деревня высыпала на улицу, чтобы поглазеть на проезжающую
банду. Тузек вышел вместе со всеми. У него была масса работы, но удержаться он
не мог. Последнее время много чего говорили о Крысах. Прошел даже слух, будто
всех их схватили и вздернули. Однако слух оказался ложным, доказательство чему
демонстративно и не спеша как раз двигалось через всю деревню.
– До чего ж наглые, – изумленно шептал кто-то за спиной
у Тузека. – Надо ж, посередь деревни прут...
– Вырядились-то будто б на свадьбу...
– А кони? Какие кони-то! И у нильфгаардцев таких не
сыщешь!
– Э! Краденые. Крыси у всех Конев забирают. Коня-то
теперича всюду продашь запросто. А самых лучших себе оставляют...
– Тот, Вона, впереду который, гляньте-ка, энто
Гиселер... Атаман ихний.
– А подле него, на каштанке, эльфка. Искра, стало быть.
Из-за забора выскочила дворняга, зашлась лаем, увиваясь
подле передних ног Искриной кобылы. Эльфка тряхнула буйной гривой темных волос,
развернула коня, сильно наклонилась и стеганула собаку нагайкой. Дворняга
заскулила и, трижды перевернувшись в воздухе, шлепнулась в пыль, а Искра
плюнула на нее. Тузек с трудом сдержал проклятие.
Стоявший рядом кмет продолжал шептать, незаметно указывая на
других Крыс, медленно едущих по деревне. Тузек и не хотел бы слышать, да
приходилось. Не затыкать же уши. Он знал сплетни и слухи не хуже других, без
труда догадывался, что тот вон, со спутанными, доходящими до плеч соломенными
волосами, который грызет яблоко, это Кайлей, широкоплечий – Ассе, а тот, что в
вышитом полукожушке, – Рееф.
Дефиладу замыкали две девушки, едущие бок о бок, держась за
руки. Та, что повыше, на гнедом коне, острижена словно после тифа, кафтанчик
распахнут, кружевная блузка просвечивает идеальной белизной, колье, браслет и
серьги брызжут слепящими искрами.
– А стриженая, энто Мистля... – услышал Тузек. –
Обвесилась стекляшками, ровно елка на Йуле...
– Говорят, прибила больше людей, чем весен считает...
– А другая? На пегой? Ну, та вон, с мечом на спине?
– Фалькой ее кличут. С того лета с Крысями ходит. Тоже,
говорят, не золото...
"Не золото" было, по оценке Тузека, немногим
старше его дочери Миленки. Пепельные волосы молоденькой бандитки космами
выбивались из-под бархатного берета, украшенного надменно покачивающимся пучком
фазаньих перьев. На шее у нее пылал шелковый платочек цвета мака, завязанный
фантазийным бантом.
Среди выбежавших из домишек кметов неожиданно возникло
движение, потому что ехавший первым Гиселер вдруг придержал коня и ленивым
движением кинул звонкий мешочек к ногам опирающейся на клюку бабки Микитки.
– Дай тебе Бог счастья, сыночек милостивый, – взвыла бабка
Микитка. – Чтоб ты здоровенький был, благодетель ты наш, чтоб ты...
Переливчатый смешок Искры заглушил Микиткино бормотание.
Эльфка молодецки перебросила правую ногу через луку, полезла в кошель и с
размаху сыпанула в толпу горсть монет. Рееф и Ассе последовали ее примеру,
самый настоящий серебряный дождь обрушился на песчанистую дорогу. Кайлей,
хохоча, бросил в копошащихся над деньгами людей огрызок яблока.
– Благодетели!
– Соколики вы наши!
– Да продлятся дни ваши!!!
Тузек не последовал за другими, не повалился на колени
выгребать монеты из песка и куриного помета. Он по-прежнему стоял у ограды,
глядя на медленно проезжающих девушек. Младшенькая, та, что с пепельными
волосами, заметила его взгляд и выражение лица. Отпустила руку стриженой,
хлестнула лошадь, боком наехала на него, приперев к забору и чуть не задев
стременами. Он увидел ее зеленые глаза и задрожал. Столько в них было злобы и
холодной ненависти.
– Брось, Фалька! – крикнула стриженая. Это было ни к
чему. Зеленоглазая бандитка удовольствовалась тем, что приперла Тузека к
забору, и поехала за Крысами, даже не повернув головы.
– Благодетели!
– Соколики!
Под вечер в деревню влетели вызывающие ужас Черные конники
из форта под Фэн Аспрой. Звенели подковы, ржали кони, бряцало оружие. Солтыс и
другие выпытываемые кметы врали, будто нанятые, направляли погоню на ложный
след. Тузека никто ни о чем не спрашивал. И хорошо.
