– Ну, в чем дело? – громко спросил он. – Чего так
глазеете, рыцарь? Да-да, к вам я обращаюсь, милсдарь Черный столб! Что вы рожи
строите? Кто-то сказал вам, что ежели прищурить глаза и выпятить нижнюю
челюсть, так будете выглядеть мужественнее, достойнее и грознее? Обманули вас.
Вы выглядите так, словно уже неделю не могли как следует опорожниться!
– Взять их! – рявкнул первородный сын Анзельма Обри,
владелец щита с тремя сердцами. Черный столб из рода Пепеброков тырнул своего
рысака шпорами.
– Взять их! Связать негодяев!
***
Они шли за лошадьми. Вторые концы веревок, которые связывали
их руки, были прикреплены к лукам седел. То и дело им приходилось бежать,
потому что наездники не жалели ни коней, ни пленников. Лютик дважды падал и по
несколько минут ехал на животе, крича так, что сердце разрывалось. Его ставили
на ноги, безжалостно подгоняли древком копья. И гнали дальше. Пыль слепила
слезящиеся глаза, душила и свербила в носу. Жажда сушила глотки.
Одно утешало – дорога, по которой их гнали, вела на юг. Так
что наконец-то Геральт двигался в желаемом направлении, причем достаточно
быстро. Однако радости он не испытывал, потому что совершенно иначе представлял
себе такое путешествие, На место добрались в тот момент, когда Лютик уже охрип
от богохульствования, перемешанного с мольбами о милосердии, а боль в локте и
колене Геральта превратилась в настоящую пытку, настолько мучительную, что
ведьмак начал уже подумывать о радикальных, пусть даже и отчаянных действиях.
Добрались до армейского лагеря, разместившегося около
разрушенной, наполовину сожженной крепости, Внутри, за кольцом стражи,
коновязей и дымящих лагерных костров, стояли украшенные флагами палатки
рыцарства, окружающие просторный и полный движения майдан за развалившейся и
обгоревшей изгородью. Майдан оказался концом их вынужденной экскурсии.
Увидев колоду, Геральт и Лютик натянули веревки. Конные
вначале не намерены были подпускать их к водопою, но сын Анзельма Обри
вспомнил, видимо, о знакомстве Лютика со своим родителем и соизволил снизойти.
Они втиснулись между лошадьми, напились, ополоснули лица связанными руками.
Рывок веревки вернул их к реальности.
– Кого вы опять приволокли? – спросил высокий худощавый
рыцарь в вороненых, богато вызолоченных доспехах, ритмично похлопывая булавой
по орнаментированной ташке. – Только не говорите, что это очередные шпики.
– Шпики или дезертиры, – подтвердил сын Анзельма Обри.
– Их поймали в лагере у Хотли, где разгромили нильфгаардский разъезд. Весьма
подозрительные типы.
Рыцарь в золоченых доспехах прыснул, потом внимательнее
посмотрел на Лютика, и его юное, но суровое лицо вдруг осветилось улыбкой.
– Ерунда. Развязать.
– Но это же нильфгаардские шпионы, – запетушился Черный
столб из рода Пепеброков. – Особенно вон тот. Лаялся не хуже деревенского пса.
Поэт, говорит! Сукин он сын, а не поэт!
– Он не врал, – улыбнулся рыцарь в золоченых доспехах.
– Это бард Лютик. Я его знаю. Снять с него путы. Со второго тоже.
– Вы уверены, господин граф?
– Это приказ, рыцарь Пепеброк.
– А ты думал, я не пригожусь, да? – буркнул Лютик
Геральту, растирающему онемевшие от уз кисти. – Ну, теперь видишь? Моя слава
опережает меня, меня знают и уважают везде.
Геральт не ответил, занятый массированном собственных кистей,
донимавшего локтя и колена.
– Соблаговолите простить рвение этих юношей, – сказал
рыцарь, названный графом. – Им всюду мерещатся нильфгаардские шпионы. Каждый
наш разъезд приводит нескольких типов, показавшихся им подозрительными. То есть
тех, которые чем-либо выделяются в бегущей толпе. А вы, милсдарь Лютик, очень
даже выделяетесь. Как очутились у Хотли, среди беглецов?
– Я ехал из Диллингена в Марибор, – гладко соврал поэт,
– когда мы попали в этот ад, я и мой.., коллега по перу. Так сказать, соперник.
Вероятно, вы его знаете. Это... Гиральдус.
– Как же, как же, знаю, читал, – похвалился рыцарь. –
Такая честь для меня, господин Гиральдус. Я – Даниель Эчеверри, граф Гаррамон.
Да, маэстро Лютик, многое изменилось с того времени, когда вы пели при дворе
короля Фольтеста!
– Да уж!
– Кто б подумал, – нахмурился граф, – что до этого
дойдет. Вердэн отдали Эмгыру, Бругге практически уже завоеван, Содден – в
огне... А мы отступаем, непрерывно отступаем... Прошу прощения, я хотел
сказать: совершаем тактический маневр. Нильфгаард все вокруг жжет и уничтожает,
уже почти до Ины дошел, совсем немного – и окружит крепости Майены и Развана, а
темерская армия не перестает проделывать "тактический маневр"...
– Когда у Хотли я увидел лилии на ваших щитах, – сказал
Лютик, – думал, это контрнаступление.
– Контрудар, – поправил Даниель Эчеверри. – И разведка
боем. Мы перешли Ину, разбили несколько нильфгаардских разъездов и групп
скоя'таэлей, палящих все, что только можно. Видите, что сталось с крепостью в
Армерии, которую нам удалось отбить. А форты в Каркано и Видорте сожжены до
основания. Весь юг в крови, огне и дыме... Ах, что же это я... Вы прекрасно
знаете, что творится в Бругге и Соддене, с беженцами оттуда вам довелось идти.
А мои молодцы вас за шпионов приняли! Еще раз приношу свои извинения. И
приглашаю отобедать. Некоторые дворяне и офицеры будут рады познакомиться с
вами, милостивые государи поэты.
– Такая честь для нас, милсдарь граф, – натянуто
поклонился Геральт. – Но время торопит. Нас ждет дорога.
– Прошу не смущаться, – улыбнулся Даниель Эчеверри. –
Обычный скромный солдатский обед. Косуля, рябчики, стерлядка, трюфели...
– Отказаться, – Лютик сглотнул и смерил ведьмака
многозначительным взглядом, – значит оскорбить хозяина. Мы идем не мешкая,
милсдарь граф. Не ваш ли это шатер, тот, богатый, в сине-золотых расцветках?
– Нет. Это палатка главнокомандующего. Лазурь и золото
– цвета его родины.
– То есть? – удивился Лютик. – Я был уверен, что это
армия Темерии. Что командуете здесь вы.
– Мы – отдельное подразделение армии Темерии. Я –
офицер связи короля Фольтеста, здесь служит много темерских дворян со своими
отрядами, которые порядка ради носят лилии на щитах. Но ядро корпуса составляют
подданные другого королевства. Видите штандарт перед шатром?
– Львы, – остановился Геральт. – Золотые львы на
голубом поле. Это.., это герб...
– Цинтры, – подтвердил граф. – Это эмигранты из
королевства Цинтры, в настоящее время оккупированного Нильфгаардом. Ими
командует маршал Виссегерд.
