Геральт развернулся, намереваясь сообщить графу, что срочные
дела все же вынуждают его отказаться от косули, стерлядки и трюфелей. Но не
успел. К ним приближалась группа, во главе которой шествовал рослый, очень
полный седой рыцарь в голубом плаще с золотой цепью на латах.
– Вот, господа поэты, сам маршал Виссегерд собственной
персоной, – сказал Даниель Эчеверри. – Позвольте, Ваше превосходительство,
представить вам...
– Нет нужды, – хрипловато прервал маршал Виссегерд,
сверля Геральта взглядом. – Мы уже были друг другу представлены. В Цинтре, при
дворе королевы Калантэ. В день помолвки принцессы Паветты. Это было пятнадцать
лет тому назад, но у меня прекрасная память. А ты, мерзавец ведьмак, помнишь
меня?
– Помню, – кивнул Геральт, послушно протягивая солдатам
руки.
***
Даниель Эчеверри, граф Гаррамон, пытался последовать за ними
уже в тот момент, когда кнехты усадили связанных Геральта и Лютика на стоящие в
палатке табуреты. Теперь, когда по приказу маршала Виссегерда кнехты вышли,
граф возобновил усилия.
– Это поэт и трубадур Лютик, господин маршал, –
повторил он. – Я его знаю. Его знает весь мир. Я считаю несправедливым так с
ним обращаться. Ручаюсь рыцарским словом, что он не нильфгаардский шпион.
– Не ручайтесь опрометчиво, – буркнул Виссегерд, не
спуская глаз с пленников. – Возможно, он и поэт, но если его схватили в
компании этого мерзавца ведьмака, то я б не стал за него ручаться. Вы, кажется,
все еще не представляете себе, что за пташка попалась нам в сети.
– Ведьмак?
– Он самый. Геральт по кличке Волк. Тот стервец,
который предъявлял права на Цириллу, дочь Паветты, внучку Калантэ, ту Цири, о
которой сейчас так много болтают. Вы еще слишком молоды, граф, чтобы помнить то
время, когда афера эта будоражила многие королевские дворы, но я, так уж
получилось, был очевидцем.
– А что может его связывать с княжной Цириллой?
– Этот пес, – Виссегерд указал на Геральта пальцем, –
содействовал обручению Паветты, дочери королевы Калантэ, с Дани, никому не
известным приблудой с юга. В результате этого собачьего союза позже родилась
Цирилла, предмет их мерзопакостного сговора. Ибо вам следует знать, что ублюдок
Дани заранее пообещал девочку ведьмаку в качестве платы за возможность марьяжа.
Право Неожиданности, понимаете?
– Не совсем. Но продолжайте. Ваше превосходительство,
господин маршал.
– Ведьмак, – Виссегерд снова наставил на Геральта
палец, – хотел после смерти Паветты забрать девочку, но Калантэ не позволила и
с позором прогнала его. Однако он дождался соответствующей минуты. Когда началась
война с Нильфгаардом и Цинтра пала, он похитил Цири, воспользовавшись военной
неразберихой. Держал девочку в укрытии, хоть и знал, что мы ее разыскиваем. А в
конце концов она ему наскучила и он продал ее Эмгыру!
– Это ложь и поклеп! – воскликнул Лютик. – Во всем
сказанном нет и слова правды!
– Молчи, самоучка, или велю тебе кляп в рот засунуть.
Сопоставьте факты, граф. Ведьмак владел Цириллой, теперь ею владеет Эмгыр вар
Эмрейс. А ведьмака прихватили в авангарде нильфгаардского разъезда. О чем это
говорит?
Даниель Эчеверри пожал плечами.
– О чем говорит? – повторил Виссегерд, наклоняясь над
Геральтом. – Ну ты, шельма! Говори! Сколько времени шпионишь в пользу
Нильфгаарда, пес паршивый?
– Я не шпионю ни для кого.
– Прикажу ремни из тебя драть!
– Приказывайте.
– Господин Лютик, – вдруг проговорил граф Гаррамон. –
Пожалуй, полезнее будет, если вы попробуете объяснить. И чем скорее, тем лучше.
– Я уже давно бы это сделал, – взорвался поэт, – но
светлейший господин маршал пригрозил сунуть мне кляп в рот! Мы невинны, все это
досужие вымыслы и жуткая клевета. Цириллу похитили с острова Танедд, а Геральт
был тяжело ранен, защищая ее. Это может подтвердить любой! Любой бывший на
Танедде чародей. И министр иностранных дел Редании, господин Сигизмунд
Дийкстра...
Лютик вдруг замолчал, вспомнив, что как раз Дийкстра-то
совершенно не годится в свидетели защиты, а ссылка на чародеев из Танедда тоже
не очень улучшает ситуацию.
– И совсем уж дико, – продолжил он громко и быстро, –
обвинять Геральта в том, что он похитил Цири в Цинтре! Геральт нашел девочку,
когда после резни, учиненной в городе, она скиталась по Заречью, а спрятал он
ее не от вас, а от преследовавших ее агентов Нильфгаарда! Меня самого эти
агенты поймали и пытали, чтобы узнать, где скрывается Цири! Я-то ни словечка не
вымолвил, а вот агенты эти уже землю грызут. Не знали, с кем имели дело!
– Однако, – прервал граф, – ваше мужество было
бесполезным. Эмгыр в конце концов получил Цириллу. Как известно всем, он
намерен на ней жениться и сделать императрицей Нильфгаарда. А пока что
титуловал ее королевой Цинтры и округи, наделав нам тем самым массу хлопот.
– Эмгыр, – заявил поэт, – мог бы посадить на трон
Цинтры кого угодно. Цири же, как ни взгляни, имеет на этот трон право.
– Да? – рявкнул Виссегерд, обрызгав Геральта слюной. –
Право? Дерьмовое это право. Эмгыр может на ней жениться, его воля. Может и ей,
и ребенку, которого ей заделает, присваивать звания и титулы, на какие ему
достанет фантазии и прихоти. Королева Цинтры и островов Скеллиге? Извольте,
наше вам... Княгиня Бругге? А почему бы нет? Графиня-наместница Соддена...
Ну-ну... А почему, спрашиваю вас, не владычица Солнца и герцогиня Луны? У этой
проклятой, порочной крови нет никаких прав на престол. Проклятая кровь, вся
бабская линия этого рода – проклятые, гнусные последыши, от Рианнон начиная! И
прабабка Цириллы Адалия, которая с собственным кузеном зачала, и ее
прапрабабка. Мерзавка Мюриель, которая еб.., пардон, трахалась с любым
проходимцем! Ублюдки от кровосмешения и прочие внебрачные выродки так и прут
одна за другой!
– Говорите тише, господин маршал, – надменно сказал
Лютик. – Перед вашей палаткой укреплен штандарт с золотыми львами, а вы не
задумываясь готовы обозвать незаконнорожденной бабушку Цири, королеву Калантэ,
Львицу из Цинтры, за которую большинство ваших солдат проливало кровь в
Марнадале и под Содденом. Я не поручился бы за преданность вам вашего войска.
Виссегерд шагнул к Лютику, схватил поэта за жабо и приподнял
с табурета. Лицо маршала, только что покрытое лишь красными пятнами, теперь
залилось глубоким геральдическим пурпуром. Геральт начал сильно опасаться за
друга, к счастью, в палатку неожиданно влетел возбужденный адъютант и доложил о
срочных и важных известиях, доставленных конным разъездом. Виссегерд сильным
толчком бросил Лютика на табурет и вышел.
