Глава 5
К операции "Кентавр" бригада приступила в качестве
отдельного подразделения IV Конной Армии. Мы получили подкрепление в виде трех
сотен легкой вердэцской кавалерии, которые я передал в подчинение боевой группе
"Вреемде". Из остальной части бригады, по примеру кампании в Аэдирне,
я выделил боевые группы "Сивере" и "Мортесен", каждая в
составе четырех эскадронов.
Из района сосредоточения под Дришотом мы вышли в ночь с
пятого на шестое августа. Приказ группам был таков: выйти на рубеж
Видорт-Каркано-Армерия, захватить переправы на Ине, уничтожая встреченного
противника, но обходя крупные узлы сопротивления. Устраивая пожары, особенно
ночью, осветить дорогу дивизионам IV Армии, вызвать панику среди гражданского
населения с тем, чтобы создать пробки беженцев на всех коммуникациях в тылах
врага.
Имитируя окружение, оттеснять отступающие подразделения
врага в сторону реальных котлов. Уничтожая отдельные группы гражданского
населения и пленных, вызывать ужас, усугубляя панику и ломая моральный дух
неприятеля.
Вышеприведенную задачу бригада выполняла с величайшей
солдатской самоотверженностью и самоотдачей.
Элан Траге,
"За императора и отечество. Славный боевой путь VII
Даэрлянской Кавалерийской Бригады".
Мильва не успела подбежать и схватить лошадей. Она оказалась
свидетелем их кражи, но свидетелем беспомощным. Сначала ее окружила ошалевшая,
паникующая толпа, потом дорогу перекрыли мчащиеся телеги, затем она увязла в
блеющей отаре овец, сквозь которую пришлось пробиваться как сквозь снежный
завал. Потом, уже у Хотли, лишь прыжок в заросшее камышом прибрежное болото
спас ее от мечей нильфгаардцев, безжалостно кромсавших сбившихся у реки
беженцев, не разбирая ни женщин, ни детей. Мильва кинулась в воду и перебралась
на другой берег, то бродом, то плывя на спине среди сносимых течением трупов.
И пустилась в погоню. Она запомнила, в каком направлении
сбежали кметы, укравшие Плотву, Пегаса, гнедого жеребца и ее собственного
воронка. А при седле у воронка был ее бесценный лук. "Что делать, – думала
она, хлюпая на бегу набравшейся в сапоги водой. – Остальные пока обойдутся без
меня. Мне, сучья мать, надо отыскать лук и лошадь!"
Сначала она отбила Пегаса. Мерин поэта не обращал внимания
на колотившие его по бокам берестяные лапти, не реагировал на непрекращающуюся
ругань неумелого седока и не собирался переходить в галоп, а шел через березняк
лениво, сонно и медленно. Парень сильно отстал от остальных конокрадов.
Услышав, а потом и увидев за спиной у себя Мильву, он не раздумывая скатился с
лошади и дал деру в чащу, обеими руками поддерживая штаны. Мильва не стала его
догонять, превозмогла клокотавшее в ней желание как следует отлупцевать
воришку. Запрыгнула в седло с ходу, так что забренчали струны лютни,
притороченной к вьюкам. Хорошо зная лошадей, она заставила мерина перейти в
галоп. Вернее, на тяжелый бег, который Пегас почему-то считал галопом.
Но даже этого псевдогалопа хватило, потому что конокрадам не
давала как следует двигаться вторая – нетипичная – лошадь, норовистая Плотва
ведьмака, гнедая кобыла, которую раздраженный ее фокусами Геральт то и дело
обещал обменять на другую верховую скотину, пусть даже на осла, мула или хоть
козла. Мильва догнала грабителей в тот момент, когда разозленная неумелым
использованием поводьев Плотва повалила седока на землю, а остальные кметы,
соскочив с седел, пытались усмирить брыкающуюся и лягающуюся кобылку. Они были
настолько заняты этим, что Мильву заметили лишь когда она налетела на них на
Пегасе и двинула одному кулаком по лицу, сломав нос. Когда он падал, воя и
призывая божью помощь, она его узнала. Это был Лапоть, кмет, которому явно не
везло на людей. И особенно на Мильву.
Мильву, увы, счастье тоже покинуло. Точнее говоря, виною
было не счастье, а ее собственная дерзость и подтвержденная практикой
уверенность в том, что любым двум кметам она сумеет наложить так, как сочтет
нужным. Однако, соскочив с седла, она неожиданно получила кулаком в глаз и,
непонятно как оказавшись на земле, тут же выхватила нож, готовая выпустить
напавшему кишки, но отхватила толстой палкой по голове, да так, что дубина
треснула, запорошив ей глаза корой и пылью. Оглохшая, ослепшая, она тем не
менее ухитрилась вцепиться в колено охаживающего ее обломком дубинки кмета, а
кмет неожиданно взвыл и упал. Второй крикнул, заслонил голову обеими руками.
Мильва протерла глаза и увидела, что он закрывается от сыплющихся на него
ударов плети, которые наносил сидевший на гнедом коне наездник. Она вскочила, с
размаху дала поваленному кмету по шее. Конокрад захрипел, дернул ногами и
раздвинул их. Мильва тут же воспользовалась этим, вложив в точно направленный
пинок всю злость. Парень свился в клубок, зажал руками промежность и завыл так,
что с берез посыпались листья.
Тем временем хозяин гнедого коня, разделавшись с другим
кметом и пускающим кровь из носа Лаптем, ударами плети погнал обоих в лес,
развернулся, чтобы отхлестать воющего, но сдержал коня. Потому что Мильва уже
успела одной рукой схватить своего вороного, а в другой держала лук с
наложенной на тетиву стрелой. Тетива была натянута наполовину, но наконечник стрелы
направлен прямо в грудь наездника.
– Я знал, – сказал он спокойно, – что мне представится
случай вернуть твой наконечник, эльфка.
– Я не эльфка, нильфгаардец.
– Я не нильфгаардец. Опусти наконец свой лук. Если б я
желал тебе зла, мне достаточно было просто посмотреть, как они с тобой
разделаются.
– Без тебя знаю, – проговорила она сквозь зубы, – что
ты за тип такой и чего от меня хочешь. Но спасибо за спасение. И за мою стрелу.
И за того стервеца, в которого я на вырубке скверно выстрелила.
Кмет, получивший между ног, согнувшись в три погибели,
давился криком, вжавшись головой в лесной подстил. Наездник не глядел на него.
– Хватай коней, – сказал он, глядя на Мильву, – мы
должны побыстрее отскочить от реки, армия прочесывает леса по обоим берегам.
– Мы? – поморщилась она, не опуская лука. – Вместе? С
каких это пор мы стали родней? Или друзьями?
– Я объясню. – Он развернул коня и схватил вожжи
гнедого жеребца. – Если ты дашь мне на это время.
– Времени-то как раз у меня и нету. Ведьмак и
остальные...
– Знаю. Только нам не спасти их, если позволим себя
прикончить или поймать. Хватай коней и в чащу. Поторопись.
***
"Его зовут Кагыр, – вспомнила Мильва, кинув взгляд на
странного спутника, с которым ей довелось сидеть в яме из-под вывороченного
дерева. – Странный нильфгаардец, который треплется, будто он не нильфгаардец.
Кагыр. Ну да".
– Мы думали, тебя убили, – буркнула она. – Гнедой без
седока вернулся...
