– Тревога! Тревога! Трево-о-о-га!!! Они бежали. Геральт
зверски выругался, слыша крики, свист, топот и ржание. Позади. И впереди.
Удивление его было недолгим, хватило одного внимательного взгляда. То, что он
принял за спасительный лес, оказалось приближающейся к ним лавиной конницы.
– Стой, Лютик! – крикнул он, мгновенно поворачиваясь в
сторону настигающего их галопом патруля, и пронзительно засвистел, сунув пальцы
в рот.
– Нильфгаард! Нильфгаард наседает! – заорал он что было
сил в легких. – В лагерь! Назад в лагерь, дурьи головы! Играть сбор!
Нильфгаард!
Выдвинувшийся вперед конник преследующего их патруля осадил
лошадь, глянул в указанном направлении, громко вскрикнул и хотел завернуть, но
Геральт, решив, что и без того достаточно много сделал для цинтрийских львов и
темерских лилий, подскочил к солдату и ловким рывком стащил его с седла.
– Запрыгивай, Лютик! И держись!
Повторять дважды не потребовалось. Конь слегка присел под
тяжестью дополнительного седока, но, получив по бокам двумя парами пяток,
помчался галопом. Сейчас приближающиеся массы нильфгаардцев были гораздо
опаснее Виссегерда с его корпусом, поэтому беглецы пустили коня вдоль кольца
лагерных постов, пытаясь как можно скорее уйти с линии готового вот-вот
разгореться столкновения противников. Однако нильфгаардцы были уже ближе и
заметили их. Лютик крикнул. Геральт оглянулся и увидел, как из темной стены
нильфгаардских конников в их сторону начинает выдвигаться черное щупальце
погони. Он не колеблясь направил коня к лагерю, обгоняя ретирующихся
охранников. Одинаково хорошо он видел и мчащуюся на них со стороны лагеря
конницу. Поднятый по тревоге корпус Виссегерда на удивление быстро оказался в
седлах. А Геральт и Лютик – в западне.
Выхода не было. Ведьмак снова изменил направление и выжал из
коня все возможное, стараясь выскользнуть из опасно сужающейся щели между
молотом и наковальней. Когда засветила надежда, что им все-таки повезет, ночной
воздух неожиданно заполнился шумом перьев. Лютик взвизгнул, на этот раз
действительно громко, и впился пальцами в бока Геральта. Ведьмак почувствовал,
как что-то теплое потекло ему на шею.
– Держись! – схватил он поэта за локоть и сильно
притянул к себе. – Держись, Лютик!
– Убили меня! – завыл поэт, удивительно громко для
уоитого. – Истекаю кровью! Умираю!
– Держись!
Град стрел из луков и арбалетов, которым осыпали друг друга
обе армии, оказавшийся роковым для Лютика, одновременно стал и избавлением.
Обстреливающие друг друга войска сбились в кучи, нажим ослаб, а вот-вот готовая
захлопнуться щель между фронтами оставалась щелью еще достаточно долго, чтобы
тяжело храпящий конь успел вынести обоих ездоков из ловушки. Геральт нещадно
колотил пятками коня, заставляя того продолжать галоп, потому что хоть перед
ними уже и маячил спасительный лес, позади не умолкал гул копыт. Конь
взвизгнул, споткнулся. Возможно, им и удалось бы убежать, но Лютик вдруг
застонал и обмяк, стягивая с седла и Геральта. Геральт машинально натянул
поводья, конь встал на дыбы, и оба они слетели на землю, упав между невысокими
сосенками. Поэт бессильно повалился и не вставал, продолжая душераздирающе
стонать. Вся левая сторона головы и левое плечо у него были в крови, отливающей
черным в лунном свете.
Позади них с гулом, грохотом и ревом столкнулись конники. Но
несмотря на кипящую битву, нильфгаардские преследователи не забыли о беглецах.
Прямо на них мчались галопом трое наездников.
Ведьмак вскочил, чувствуя вздымающуюся в нем волну леденящей
ярости и ненависти. Прыгнул навстречу преследователям, отводя внимание конников
от Лютика. Нет, он не собирался жертвовать собою ради друга. Он хотел
убивать...
Первый выдвинувшийся вперед наездник налетел на него с
поднятым топором, но ведь он не мог знать, что перед ним ведьмак. Геральт легко
увернулся от удара, ухватил наклонившегося в седле нильфгаардца за плащ,
пальцами другой руки стиснул широкий пояс, сильным рывком стянул конника с
седла, навалился на него, прижал к земле и только тут сообразил, что у него нет
оружия. Тогда он ухватил поваленного солдата за горло, но удушить не смог,
мешал железный ринграф. Нильфгаардец дернулся, ударил его железной перчаткой,
рассек щеку. Ведьмак придавил его всем телом, нащупал на широком поясе
противника короткий кинжал, вырвал его из ножен. Солдат почувствовал это и
завыл. Геральт оттолкнул все еще колотящую по нему руку с серебряным скорпионом
на рукаве, замахнулся кинжалом.
Нильфгаардец заорал.
Геральт врубил ему кинжал в раскрытый рот. По самую рукоять.
Вскочив, он увидел коней без седоков, трупы и удаляющуюся в сторону
продолжающегося боя группу конных. Цинтрийцы из лагеря разгромили
нильфгаардскую погоню, а поэта и дерущихся на земле даже не заметили во мраке,
заполняющем лесок.
– Лютик! Куда тебя? Где стрела?
– В го.., голове... В голову вонзилась...
– Не болтай глупостей! Черт, повезло тебе... Только
чиркануло...
– Я истекаю кровью.
Геральт сбросил куртку и оторвал рукав рубахи. Наконечник
стрелы прошел у Лютика над ухом, расцарапав кожу до виска. Поэт то и дело
прижимал к ранке трясущуюся руку, потом рассматривал кровь, обильно пачкающую
ладони и манжеты. Глаза были дурные. Ведьмак подумал, что перед ним человек,
которому впервые в жизни причинили боль и ранили. Который впервые в жизни видит
собственную кровь в таком количестве.
– Вставай, – сказал он, быстро и кое-как обматывая
голову трубадура рукавом рубахи. – Это ничего, Лютик, всего лишь царапина...
Вставай, надо побыстрее сматываться отсюда...
Ночная битва на лугу продолжалась, звон железа, ржание и
крики все усиливались. Геральт быстро поймал двух нильфгаардских коней, но
нужен оказался только один. Лютик сумел встать, однако тут же снова тяжело
уселся на землю, застонал, громко зарыдал. Ведьмак поднял его, прижал к себе,
усадил в седло. Сам сел позади и погнал коня. На восток, туда, где повыше уже
видной на небе бледно-голубой полосы рассвета висела самая яркая звезда
созвездия Семи Коз.
***
– Скоро рассветет, – сказала Мильва, глядя не на небо,
а на блестящую поверхность реки. – Сомы крепко белорыбиц гоняют. А ведьмака и
Лютика ни слуха ни духа. Ох, не испоганил ли дело Регис...
– Не накличь беды, – буркнул Кагыр, поправляя подпругу
гнедого жеребца.
– Тьфу-тьфу... Так ведь оно как-то уж так идет... Кто с
этой вашей Цирей столкнется, так все одно что башку под топор поклал...
Несчастье эта девка приносит... Несчастье и смерть.
– Сплюнь, Мильва.
– Тьфу-тьфу от сглаза, от порчи... Ну и холодина, аж
трясет всю. И пить хочется, а в реке у берега обратно труп гниющий видела...
Брр... Тошнит меня... Не иначе – блевать буду...
