– Это не легенда, – сказала Филиппа Эйльхарт. – Это
истинная история. Среди нас есть чародейка, которая прекрасно знает не только
историю Лары и Крегеннана, но и ее последствия, а они, несомненно, всех
заинтересуют. Попросим тебя, Францеска.
– Из сказанного тобой следует, – усмехнулась королева
эльфов, – что ты знаешь это не хуже меня.
– Возможно. Но именно тебя я прошу высказаться.
– Чтобы испытать мою искренность и лояльность ложе, –
кивнула Энид ан Глеанна. – Хорошо. Прошу вас, дамы, сесть поудобнее, ибо
рассказ будет не из коротких.
***
– История Лары и Крегеннана – это история истинная,
однако к настоящему времени она настолько орнаментирована сказочными деталями,
что распознать ее зерно трудно. Имеются также колоссальные расхождения между
человеческой и эльфьей версиями легенды, в обеих просматриваются шовинизм и
расовая неприязнь. Поэтому я откину орнаментировку и ограничусь сухими фактами.
Итак, Крегеннан из Леда был чародеем, человеком. Лара Доррен аэп Шиадаль –
эльфьей магичкой, Aen Saevherne, Ведуньей, одной из загадочных даже для нас,
эльфов, носителей Hen Ichaer, Старшей Крови. Их дружба, а затем любовная связь
вначале была с удовлетворением воспринята обеими расами, однако вскоре
появились враждебно настроенные решительные противники идеи объединения людской
и эльфьей магии. Как среди эльфов, так и среди людей нашлись такие, кто считал
это предательством, изменой. Возникли какие-то неясные сегодня конфликты
личного свойства, ревность и зависть. Короче: в результате интриги Крегеннан
был убит. Лару Доррен травили и преследовали, она скончалась от истощения
где-то на безлюдье, родив дочь. Девочка уцелела чудом. Ее приютила Керо,
королева Редании.
– Напуганная заклятием, которое посулила наслать на нее
Лара, после того как Керо отказала ей в помощи и выгнала на мороз, – вклинилась
Кейра Мец. – Если бы она после этого не приютила ребенка, на нее и на весь ее
род обрушились бы страшные несчастья... Якобы...
– Это-то как раз и есть те сказочные украшения, от
которых отказалась Францеска, – прервала Филиппа Эйльхарт. – Будем
придерживаться фактов.
– Пророческие способности Ведунов Старшей Крови – это
факты, – сказала Ида Эмеан, подняв глаза на Филиппу. – А настойчиво
повторяющийся во всех версиях легенды мотив пророчества заставляет задуматься.
– Заставляет сегодня и заставлял некогда, – подтвердила
Францеска. – Слухи о заклятии Лары не утихли, о них вспоминали даже через
семнадцать лет, когда взятая под крылышко Керо девочка, получившая имя Рианнон,
превратилась в девушку, красота которой затмевала даже легендарную красоту
матери. Удочеренная Керо Рианнон носила официальный титул реданской принцессы,
и ею интересовалось много правящих домов. Когда из массы конкурентов Рианнон
наконец выбрала Гоидемара, юного короля Темерии, слухи о проклятии чуть было не
разрушили марьяж. Однако особенно активно слухи распространились спустя три
года после свадьбы Гоидемара и Рианнон. Во время мятежа Фальки.
Фрингилья, которая никогда не слышала ни о Фальке, ни о ее
мятеже, подняла брови. Францеска заметила это.
– Для северных королевств, – пояснила она, – это были
трагические и кровавые события, о которых помнят до сих пор, хоть прошло уже
больше ста лет. В Нильфгаарде, с которым в те времена Север практически не имел
никаких отношений, все это наверняка не известно, поэтому я позволю себе очень
кратко напомнить некоторые факты. Фалька была дочерью Вриданка, короля Редании,
от брака, с которым он покончил, когда ему на глаза попалась красавица Керо, та
самая, которая позже приютила ребенка Лары. Сохранился документ, пространно и
путанно объясняющий причины развода, но сохранился также портретик первой жены
Вриданка, ковирской дворянки, несомненно, полуэльфки, но с решительным
перевесом человеческих черт. Глаза сумасшедшей отшельницы, волосы утопленницы и
рот ящерицы. Короче: дурнушку отослали в Ковир вместе с годовалой дочерью,
Фалькой. И вскоре забыли и о той, и о другой.
– Фалька, – немного помолчав, продолжала Энид ан
Глеанна, – напомнила о себе спустя двадцать пять лет, подняв восстание и вроде
бы собственноручно убив отца, Керо и двух единокровных братьев. Вооруженный
мятеж вначале вспыхнул в виде поддерживаемой частью темерского и ковирского
дворянства борьбы законной первородной дочери за надлежащий ей трон, но вскоре
он перерос в крестьянскую войну, охватив колоссальные территории. Стороны не
уступали друг другу в жестокости. Фалька вошла в легенды как кровавый демон,
хотя вероятнее всего она просто перестала владеть ситуацией и вышедшими из-под
ее контроля требованиями, которые выписывали мятежники на своих штандартах.
Смерть королям, смерть чародеям, смерть священнослужителям, дворянам, богачам и
господам, наконец – смерть всему живому, ибо опьяневшую от крови чернь уже
невозможно было сдержать. Мятеж перекинулся и на другие государства...
– Между прочим, – неожиданно вставила Сабрина
Глевиссиг, – имя "Фалька", первоначально означавшее небольшую волну,
на одном из древних языков означало "Сокол" и писалось, кажется,
"Фалько". А что касается мятежа, – с явной насмешкой добавила она, –
то нильфгаардские историки писали об этом. А госпожи Ассирэ и Виго, несомненно,
читали. Закругляйся, Францеска. Переходи к Рианнон и тройняшкам из Гутборга.
– Пожалуйста. Рианнон, то есть удочеренную Керо дочь
Лары Доррен, теперь уже супругу Гоидемара, короля Темерии, случайно поймали
повстанцы Фальки и заключили в замок Гутборг. В это время она была беременна.
Замок еще очень долго сопротивлялся после всеобщего усмирения мятежа и казни
Фальки, но в конце концов Гоидемар взял его приступом и освободил жену. С тремя
детьми – двумя девочками, которые уже ходили, и мальчиком, только-только
начинавшим. Рианнон лишилась разума. Разъяренный Гоидемар подверг дикой пытке
всех пленников, и из обрывков, прерываемых воем показаний, сложилась
удобочитаемая картина.
Фалька, воспринявшая красоту скорее от эльфьей бабки, нежели
от матери, щедро одаряла прелестями своих вожаков, не брезгуя ни дворянами, ни
предводителями шаек и убийцами, тем самым обеспечивая себе их преданность. В
конце концов она забеременела и одновременно с заключенной в Гутборге Рианнон
родила дитя. Своего младенца Фалька приказала подкинуть к двум близнецам,
рожденным Рианнон. Как она, кажется, заявила, чести быть мамками ее ублюдков
достойны только королевы, и такая судьба ждет всех коронованных самок при новом
порядке, который она, Фалька, построит после победы.
