– Будь уверен. – Геральт принял меч, закинул за спину.
– Можешь быть уверен, Золтан Хивай, краснолюд, – добро, искренность и
справедливость навсегда остаются в памяти.
– И верно, – прищурился краснолюд. – Поэтому и я не
забуду ни тебя, ни мародеров на лесной вырубке, ни Региса и подковы в огне. А
что до взаимности и искренности...
Он заговорил тише, кашлянул, отхаркался, сплюнул.
– Мы, Геральт, обработали купца под Диллингеном.
Богача, который на гавенкарской торговле разжирел. Когда он загрузил
драгоценности и золото на воз и драпанул из города, мы устроили на него засаду.
Он аки лев защищал свое имущество, помощь кликал. Вот я ему несколько разков
обушком по кумполу и дал. А дальше уж он спокойный был и тихонький. Помнишь
туеса, которые мы тащили, потом на телеге везли и наконец у речки О в землю
зарыли? Там-то и было гавенкарское добро. Разбойничья добыча, на которой мы
свое будущее строить собираемся.
– Зачем ты все это мне говоришь, Золтан?
– Потому как тебя, думается, не так давно здорово
подвела обманчивая внешность. То, что ты принимал за добро и справедливость,
оказалось дрянным и паршивым под красивой маской. Тебя легко обмануть, ведьмак,
потому что ты не хочешь замечать, что людьми движет. Их побуждений. А я не хочу
тебя обманывать. Так что не гляди на этих баб и детишек, не считай стоящего
перед тобой краснолюда справедливым и благородным. Бандит перед тобой стоит,
грабитель и, может, убийца. Потому как не исключено, что побитый мною гавенкар
так и не очухался, валяясь во рву на Диллигенском тракте.
Он долго молчал, глядя на далекие, тонущие в облаках горы на
севере.
– Ну, бывай, Золтан, – сказал наконец Геральт. – Быть
может, силы, в существовании которых я понемногу начинаю сомневаться, позволят
нам когда-нибудь встретиться еще. Я б хотел этого. Хотел бы познакомить тебя с
Цири, хотел бы познакомить ее с тобой. Но даже если это не получится, знай – я
не забуду тебя. Бывай, краснолюд.
– Ты, человек, подашь мне руку? Мне – разбойнику и
бандиту?
– Не задумываясь. Меня теперь уже не так легко
обмануть, как прежде. И хоть я и не всегда догадываюсь о побудительных
причинах, но понемногу овладеваю искусством заглядывать под маскарадные маски.
***
Геральт махнул сигиллем и перерубил пополам пролетающую мимо
бабочку.
"После расставания с Золтаном и его группой, –
вспоминал он, – мы наткнулись в лесах на группу кочующих кметов. Часть, увидев нас,
разбежалась, некоторых Мильва остановила, угрожая луком. Оказалось, что кметы
до недавних пор были нильфгаардскими пленниками. Их согнали рубить кедры, но
несколько дней назад на стражников напал какой-то отряд и освободил их. Сейчас
они возвращались по домам. Лютик во что бы то ни стало хотел выяснить, кем были
эти освободители, расспрашивал дотошно".
***
– Энти воины, – повторил кмет, – под Белой Королевой
ходют. Громят Черных, ого-го! Балакали, мол, они словно гарилы на вражьих
тылах...
– Кто-кто?
– Я ж говорю – гарилы.
– Гориллы, черт возьми, – поморщился Лютик и махнул
рукой. – Ох, люди, люди... Какие знаки, спрашиваю, армия носила?
– Разные, господин. Особливо конные. Пехтуpa – красное
чего-то.
Кмет взял ветку и накарябал на песке ромб.
– Ромб? – удивился сведущий в геральдике Лютик. – Не
темерская лилия, а ромб, герб Ривии. Интересно. До Ривии отсюда добрых двести
верст. Я уж не говорю о том, что армия Лирии и Ривии полностью уничтожена во
время боев в Доль Ангре и под Альдерсбергом, а страну оккупирует Нильфгаард...
Ничего не понимаю!
– Это нормально, – обрезал ведьмак. – Хватит болтать. В
путь.
***
– Ха! – крикнул поэт, все время раздумывавший над
полученной от кметов информацией. – Сообразил! Не гориллы, а герильясы!
Партизаны! На тылах врага, понимаете?
– Понимаем, – кивнул Кагыр. – Одним словом, на этих
территориях действуют партизаны нордлингов. Какие-то подразделения,
сформированные, видимо, из остатков войск Лирии и Ривии, разбитых в середине
июля под Альдерсбергом. Я слышал об этой битве, когда был у белок.
– Такое известие я полагаю утешительным, – заявил
Лютик, гордый тем, что именно ему, а не кому-то еще удалось расшифровать
"гарилью" загадку. – Даже если у мужиков в голове попутались
геральдические знаки, то скорее всего мы имеем дело не с армией Темерии. Я не
думаю, чтоб до ривских герильясов уже дошла весть о двух шпионах, таинственным
образом сбежавших недавно из-под виселицы маршала Виссегерда. Если мы
натолкнемся на этих партизан, то, может, удастся отбрехаться.
– Рассчитывать на это можно, – сказал Геральт,
успокаивая брыкающуюся Плотву. – Но, честно говоря, я предпочел бы не
встречаться.
– Но это же твои соплеменники, ведьмак, – сказал Регис.
– Тебя же зовут Геральт из Ривии.
– Небольшая поправка, – сказал ведьмак. – Я сам себя
так нарек, чтобы было покрасивее. У моих клиентов имя с такой добавкой вызывает
больше доверия.
– Понимаю, – усмехнулся вампир. – Только почему ты
вдруг выбрал Ривию? Ты оттуда, что ли?
– Вытягивал прутики, помеченные разными звучными
названиями. Такую методу мне посоветовал мой наставник. Не сразу. Но когда я
упорно просил именовать себя Геральтом Роджером Эриком дю Хо-Беллегардом, то
Весемир решил, что это смешно, претенциозно и звучит идиотски. Сдается, он был
прав.
Лютик громко фыркнул, многозначительно взглянув на вампира и
нильфгаардца.
– Мое многочленное имя, – проговорил несколько
обиженный его взглядом Регис, – имя настоящее. Согласующееся с вампирьей
традицией.
– Мое тоже, – поспешил пояснить Кагыр. – Маур – имя
моей матери, а Дыффин – прадеда. И не вижу здесь ничего смешного, поэт. А
сам-то ты, интересно бы узнать, тебя-то самого как зовут? Ведь
"урезанный" Лютик – явный псевдоним.
– Я не могу выдавать вам свое настоящее имя и
пользоваться им, – таинственно ответствовал бард, гордо задирая нос. – Оно
слишком знаменито.
– Меня, – неожиданно включилась в разговор Мильва,
долго и угрюмо молчавшая, – здорово злило, когда меня сокращали в Майю, Маню,
Марыльку. Кто такое имя слышит, зараз думает, что можно по заднице шлепнуть.
***
Темнело. Журавли улетели, их курлыканье утихло вдали.
Успокоился ветер, веющий с гор. Ведьмак убрал сигилль в ножны.
