Когда нотариус произнес это имя, по комнате пронесся легкий вздох изумления. Анна совершенно ничего не понимала. И не только она одна. Все как один уставились на счастливчика, который из обыкновенного, пускай и доверенного, слуги в одночасье превратился в очень состоятельного человека.
Сам Фрэнк выглядел довольно спокойным, впрочем, его лицо, изуродованное шрамом, потеряло естественную подвижность, и понять, что он чувствует в данную минуту, было практически невозможно.
– Вот оно, торжество справедливости! – раздался громкий голос Германа. Теперь все головы повернулись в его сторону. Единственный сын не унаследовал ничего. И это тоже было удивительно. Как бы ни складывались его отношения с отцом, но все же он являлся продолжателем рода Барсковых. У него могли появиться дети, внуки, а подобным завещанием Барсков обрекал свой собственный род на жалкое существование.
Анна внимательно посмотрела на Германа. Нельзя сказать, чтобы он выглядел огорченным, но она заметила слегка подергивающееся веко, он здорово нервничал, но пытался держать удар. Впервые в душе Анны промелькнуло что-то, похожее на уважение к этому человеку.
Нотариус тем временем сложил документы в папочку и пошел к выходу. Проводить его отправился Фрэнк. Он еще не освоился со своим новым положением и по привычке выполнял свои обязанности.
Задвигались стулья, люди потянулись к выходу, многие были разочарованы. Барсков больше никого не упомянул в завещании. При жизни он платил всем более чем щедро, но в завещании выделить кого-то особо не пожелал.
Герман и Сандра подошли к Анне.
– Каково? – усмехнулся Барсков-младший.
– Я же говорила – будет сюрприз, – недовольно поджала губы Сандра. – Хотя даже я не могла предположить в муже подобной оригинальности. Оставить половину состояния слуге. Фи.
– Ты бы, конечно, предпочла, чтобы все досталось тебе, правда, кошечка? – язвительно сощурился Герман. – Похоже, ко мне, оставшемуся, в сущности, без гроша, ты сочувствия не испытываешь?
От неловкой ситуации Сандру избавил неожиданный звонок мобильника. Она извлекла его откуда-то из пышных складок платья и поспешно отошла, держа трубку возле уха.
– Одно радует меня в этой истории, – с усмешкой сказал Герман.
– Неужели тебя может еще что-то радовать, ведь отец лишил тебя всего.
– Ну что же, не все коту масленица. Зато сейчас я могу общаться с тобой, дорогая, совершенно безбоязненно. Ведь теперь тебе придется вычеркнуть меня из списка подозреваемых.
– Похоже на то, – кивнула Анна. – Вопрос может показаться глупым, но все же постарайся ответить: как ты на самом деле относился к отцу? Тебя совсем не трогает его смерть? Я, конечно, понимаю, наследство и все такое…
– Вообще-то, я не люблю, когда мне лезут в душу, – неожиданно посерьезнел Герман. В его глазах промелькнуло что-то очень похожее на боль, но он тут же придал им привычное, насмешливое выражение. – Давай поговорим об этом как-нибудь в другой раз, идет?
Анна не стала настаивать и спросила:
– Ты мог предположить, что отец оставит все Фрэнку?
– Ну, как тебе сказать… Вообще-то, нет. Но ведь оставляют же миллионы обществам любителей кошек, например. Так что Фрэнк ничуть не хуже. К тому же он и в самом деле служил отцу многие годы. Фрэнк немного замкнутый, но это-то и нравилось отцу. Конечно, он скорее всего выбрал его, чтобы побольнее уколоть меня, но тут уж ничего не изменишь.
– Это с какой стороны посмотреть, – возразила девушка. – Как-никак – ты прямой наследник и вполне можешь оспорить завещание.
– Возможно, я подумаю об этом, – тихо сказал Герман и неожиданно добавил, – хотя мне кажется, что лучше оставить все как есть. Такова была воля отца. Ему бы не понравилось, что кто-то, пусть даже и после его смерти, пытается изменить принятое им решение.
Анна посмотрела на Германа с интересом. Ей показалось, что в нем появилось нечто новое, чего она раньше не замечала, считая парня самовлюбленным, избалованным типом. А он, оказывается, способен уважать волю своего отца, хотя то, что тот лишил сына наследства, вряд ли можно назвать справедливым решением.
– А за что отец так рассердился на тебя? – спросила Анна.
– Ну, мы поссорились. Скорее всего, отец изменил завещание под горячую руку. Если бы он не умер так внезапно, то изменил бы его снова. Как бы то ни было, он был умным человеком и не захотел бы оставить своих потомков нищими. Сандра ведь, в сущности, чужой ему человек. У них даже детей не было. Да что теперь говорить. Посмотри-ка на Сандру.
Анна обернулась. Сандра только что закончила разговор и стояла, задумчиво глядя на уже отключенный мобильник. Ее гладкий лобик прорезали две аккуратные складочки, что могло означать только одно – она была чем-то всерьез озабочена. Настолько озабочена, что занималась непривычным для себя делом – пыталась принять какое-то решение. От чрезмерных усилий у нее над верхней губой выступили мелкие капельки пота. Сандра машинально слизнула их языком, продолжая смотреть прямо перед собой невидящим взором.
– Эй, Сандра, кто звонил? – безапелляционно спросил Герман.
– Маша… – автоматически ответила та и сразу же разозлилась: – Какое тебе дело?! Вечно лезешь с расспросами.
– Эй, ты чего? Какая муха цапнула тебя за задницу?
– Отвяжись. Мне некогда.
Сандра заспешила к выходу. Анна, почуяв неладное, бросилась вдогонку.
– Сандра, подожди, – окликнула ее она.
– В чем дело? – бросила через плечо вдова. – Извини, я тороплюсь.
– Всего минутку.
– Ну?
– Что тебе сказала Маша?
– Да ничего такого, – как можно равнодушнее заявила Сандра. Но Анна поняла, что она лжет.
– Послушай, не хочу лезть со своими советами, но лучше бы тебе быть поосторожнее. Я все больше убеждаюсь, что твой муж умер не своей смертью. А это может означать только одно – убийца где-то рядом. Он был вчера в этом доме, и еще неизвестно, успокоился ли он со смертью Александра Федоровича.
– Ты мне угрожаешь? – удивилась недалекая Сандра.
– Нет. Предупреждаю. Не делай глупостей.
Анна надеялась, что после ее слов Сандра расколется и скажет, куда это она понеслась с такой скоростью, но та оказалась крепким орешком. Она снова сослалась на занятость, и уже через десять минут Анна увидела в окно, как Сандра поспешно садится в машину.
Глава 22
Когда Анна говорила Сандре о том, что ее муж убит, она ничуть не сгущала краски. Сама она в этом не сомневалась вопреки всякой логике. И главным образом потому, что при огнестрельном ранении головы несколько капель крови на полу – это нонсенс. Конечно, Анна не была экспертом-криминалистом, но даже дилетанту понятно: крови должно быть намного больше.
