Минут двадцать назад, когда он задремал в кресле, к нему пришла мама. Она выглядела очень бледной и очень расстроенной. Даня был страшно рад видеть маму, он хотел о многом ее расспросить и о многом ей рассказать, но она жестом остановила его.
— Ты знаешь, где находится корпус радоновых ванн? — спросила мама.
Даня нахмурился — зачем мама спрашивает его об этом? Неужели им больше не о чем поговорить? Но она ждала ответа, и он ответил:
— Нет, не знаю.
— Я объясню тебе, как туда пройти, — сказала мама.
— Зачем?
— Даня, твой отец…
Но он перебил ее.
— Мама, мы ведь договаривались, что не будем о нем говорить!
Даня почувствовал, как в душе его зреет обида. Почему она хочет говорить об отце? Ведь им так много нужно обсудить, а — Даня уже знал это — времени так мало!
— С отцом случилась беда, — сказала мама.
— Что? — Даня поморщился. — О чем ты?
— С ним случилась беда, — повторила мама. — Слушай меня внимательно…
— Не буду, — сказал Даня. — Не хочу! О нем — не хочу!
Даня закрыл ладонями уши, но укрыться от голоса матери не смог. Он звучал у Дани в голове, звучал ровно и спокойно. Мама говорила и говорила, и не замолчала, пока не сказала все, что хотела. И Даня ничего не смог с этим поделать.
— Ты все понял? — спросила она затем.
Даня нехотя кивнул:
— Да.
— Хорошо, — выдохнула она. Взгляд мамы снова стал грустным. — Мне пора уходить…
— Мама!
Даня хотел броситься матери на шею, обнять ее и никуда не отпускать, но с его телом что-то случилось — он не смог сдвинуться с места. Тогда он заплакал.
— Мама, не уходи, — попросил Даня, не стесняясь слез. — Пожалуйста, побудь еще.
Она улыбнулась — нежно, грустно, безнадежно.
— Не могу, Даня. Сейчас не могу.
— Но ты еще придешь?
— Да.
Мама протянула руку и погладила его по волосам.
— Совсем большой, — с горечью проговорила она. — Ты не должен плакать, милый. Сделай все, как я тебе сказала, хорошо?
Она убрала руку, повернулась и ушла. Даня проснулся.
Кресло. Картина на стене. По картине ползет муха. Пахнет табаком и водкой. Даня сжал кулаки — самый отвратительный запах на свете! Немного успокоившись, он потрогал пальцем глаза — они были сухими. Значит, он плакал только во сне. Это хорошо. Никто не должен видеть его слез, потому что он — мужчина, а мужчины не плачут.
А теперь нужно идти. Идти туда, где с отцом случилась беда. Даня прислушался к себе, надеясь найти в своей душе хотя бы отголосок сожаления или сочувствия, но ни того, ни другого не обнаружил. Что бы ни случилось с отцом, какую бы страшную смерть он ни принял — он заслужил.
Корпус радоновых ванн. Это совсем недалеко. «По пути ты никого не встретишь», — сказала мама. И, действительно, коридор пуст. Он выглядел так, словно здесь никто никогда не ходил.
Шаг… Еще шаг… Данил остановился перед зеленой дверью и нервно облизнул губы. Она выглядела именно так, как описала мама.
Помешкав несколько секунд, чтобы собраться с духом, Данил взялся за дверную ручку и медленно ее повернул. Дверь приоткрылась.
Даня вошел в комнату и по развешанным на деревянной стене вещам сразу понял, что это раздевалка. Более того — он узнал эти вещи. Брюки отца, футболка отца, его пиджак…
В углу раздевалки была еще одна дверь. Про нее мама тоже рассказывала. Именно за этой дверью находится нечто такое, чего он НЕ ДОЛЖЕН БОЯТЬСЯ.
— Что бы ты ни увидел, не бойся. Они не смогут сделать тебе ничего плохого.
— Кто «они», мама? О ком ты говоришь?
Данил подошел к дверце и толкнул ее ладонью. Дверца, легонько скрипнув, распахнулась. Данил шагнул в бокс. Лампы дневного света тихо потрескивали под потолком, освещая чугунную ванну с откинутой железной крышкой. Данил взглянул на ванну, и на душе у него стало еще тревожнее.
— Просто пообещай, что не будешь бояться.
— Хорошо, мама. Я не буду бояться. Обещаю.
Данил нерешительно шагнул вперед. Шаг… Другой… Третий… Он медленно приблизился к ванне. Левый край ванны был испачкан кровью. Вода также была окрашена в красноватый цвет. В ванне кто-то был.
— Мама…
— Что, милый.
— Это будет очень страшно?
— Да.
Даня сделал еще шаг. Затем, обмирая от ужаса, посмотрел на мертвое лицо… отца… В голове у мальчика бешено застучало, а в горле пересохло. Он бы закричал, если бы у него не перехватило дыхание. Данил сделал над собой усилие, повернулся и бросился вон из бокса.
2
Из замаскированных в листве монстеры акустических колонок неслась негромкая, умиротворяющая музыка. В камине потрескивали поленья. За спиной у Анны стучал по шарам чей-то кий.
— А здесь уютно, — сказала Анна, потягивая коктейль. — Особенно когда знаешь, что за окном — дождь и ледяной ветер.
Егор улыбнулся:
— Да, хорошо. Сидишь, пьешь коктейль и ни о чем не думаешь. Я никогда не умел жить сегодняшним днем. Но еще чуть-чуть, и научусь.
Анна хотела ответить, но не успела. К столику подошел хозяин отеля с неизменной трубкой в зубах.
— Простите, что отвлекаю, — сказал он и, не спрашивая разрешения, сел на свободный стул.
Анна взглянула на него удивленно, Егор — недовольно.
— Вам что-то нужно? — осведомился он.
Грач выпустил изо рта облако ароматного дыма и сказал:
— Я полагаю, вам следует кое-что знать.
И вновь замолчал, словно о чем-то напряженно размышляя или на что-то решаясь. Егор и Анна переглянулись. Грач шумно вздохнул, вынул изо рта трубку и сказал:
— Это касается моей тетки, которую вы видели в подвале. Дело в том, что она пропала.
И он снова вставил трубку в рот. Коренев чуть прищурил серые, колючие глаза.
— Я думал, она не способна передвигаться сама.
— И вы не ошибались, — сказал Грач. — Но сейчас ее нет. В комнате все перевернуто. Одеяла перепачканы грязью. На простыне я нашел грязные собачьи следы. А на полу — кровь.
Анна смотрела на Грача изумленно. Егор подумал, что со стороны хозяина отеля было не вполне разумно затевать этот разговор при Анне. Но что сделано, то сделано.
— Вы намерены ее искать? — осведомился он.
Грач кивнул:
— Безусловно. Я займусь этим немедленно, но, прежде чем сделать это, я хочу вас кое о чем попросить. Господин Коренев, я знаю, что вы человек любопытный и суете нос туда, куда вас не просят. Поэтому, если вы увидите в отеле что-то странное…
