— Жаль.
Официант улыбнулся.
— Поверьте, там не на что смотреть. Да это и небезопасно. Маяк обветшал, может рухнуть в любую минуту.
— Ясно, — Анна улыбнулась в ответ. — Спасибо за информацию.
— Не за что.
Когда официант отошел, она снова задумчиво взглянула на далекий маяк.
Несколько минут спустя к бармену, седому мужчине, меланхолично натирающему тряпочкой чистые стаканы, подошел высокий, грузный мужчина в дорогом костюме.
У него были иссиня-черные, как вороново крыло, волосы, тронутые на висках сединой. На вид ему — пятьдесят с небольшим. В зубах дымилась трубка — черная, по виду жутко дорогая, с широким серебряным ободком у мундштука.
Анна не сразу заметила, что на руках у мужчины бежевые полотняные перчатки… Вероятно, он чрезмерно теплолюбив.
Бармен беседовал с мужчиной с тем странным, полным достоинства и едва заметным заискиванием, с каким обычно уважающие себя подчиненные общаются с начальством.
Сам же человек с трубкой держался поистине с королевским достоинством.
Анна, которой порядком надоело глазеть на бухту, усыпанную с двух сторон черными камнями, подозвала официанта.
— Можно мне еще чашку кофе?
— Конечно.
Официант хотел уйти, но Анна вновь его окликнула. Когда он повернулся, спросила, кивнув подбородком в сторону бара:
— Простите, а кто этот человек с трубкой?
— Рувим Иосифович Грач, — ответил официант.
Анна усмехнулась.
— Если вы думаете, что это имя о чем-то мне говорит, то глубоко ошибаетесь.
Официант понял свою ошибку и вежливо пояснил:
— Рувим Иосифович — хозяин нашего отеля.
— Вот оно что.
Анна внимательнее всмотрелась в лицо человека с трубкой. Должно быть, он почувствовал на себе взгляд и, повернув голову, тоже посмотрел на нее. Затем легонько кивнул ей и снова повернулся к бармену.
Официант хотел отойти от столика, но Анна тронула его за рукав.
— Скажите, — вновь заговорила она, — а с ним можно побеседовать?
Официант покосился на хозяина и тихо ответил:
— Не думаю. Рувим Иосифович не очень любит беседовать с постояльцами. Он вообще не слишком общителен.
— Ясно, — кивнула Анна. — Учту.
Официант отошел, однако не прошло и минуты, как снова появился возле столика. На этот раз он пришел не с пустыми руками. Анна посмотрела, как он ставит на стол серебряное ведерко с торчащим из него горлышком бутылки, и удивленно спросила:
— Что это?
— «Вдова Клико», — с вежливой улыбкой объяснил официант. — Подарок от Рувима Иосифовича. Как первому посетителю.
— Очень мило! — Анна вновь взглянула на Грача. Он стоял к Анне спиной и продолжал спокойно беседовать с барменом.
«Мог бы и повернуться», — подумала Анна недовольно. Официант собрался было уйти, но Анна остановила его.
— Извините, но я не пью шампанского, — сказала она. — Знаете что — возьмите бутылку себе.
По лицу официанта пробежала тень.
— Боюсь, это невозможно, — произнес он.
Анна посмотрела на его напряженное лицо и засмеялась.
— Вижу, ваш босс держит вас в ежовых рукавицах. Хотите, я сама попрошу у него разрешения?
— Не думаю, что это хорошая идея, — нахмурившись, проговорил официант.
Но Анна уже поднималась из-за стола. Он открыл рот, чтобы что-то добавить, но не успел — Анна быстрым шагом подошла к барной стойке. Остановившись возле мужчины с трубкой, она громко его окликнула:
— Простите, что отрываю вас от беседы.
Хозяин отеля обернулся. Лощеное, породистое, слегка надменное лицо. Окинув Анну быстрым, проницательным взглядом, он вынул изо рта трубку и вежливо произнес:
— Да?..
Голос низкий и сочный, что-то среднее между баритоном и басом. Анна лучезарно ему улыбнулась.
— Меня зовут Анна Умнова. Я приехала полчаса назад.
Грач чуть прищурился.
— Я знаю, кто вы. Спасибо, что выбрали для отдыха наш отель.
И он снова повернулся к бармену. Анна опешила. Она ожидала чего угодно, но не такого изящного и вежливого «отлупа».
— Рувим Иосифович!
Хозяин отеля опять повернулся к Анне. От тяжелого, прямого взгляда пронзительных черных глаз Грача Анне стало слегка не по себе.
— Рувим Иосифович, я хотела поблагодарить вас за шампанское…
— Не стоит благодарности.
— Но дело в том, что я не пью шампанское.
— Вот как? — спокойно проговорил Грач и слегка прищурился. — Что же вы пьете?
— В данный момент ничего. Я бы хотела, чтобы эту бутылку передали персоналу. Надеюсь, вы не против?
Грач пожал плечами:
— Это ваша бутылка. Поступайте с ней как хотите. Приятного вам отдыха.
Грач сказал что-то бармену, затем зажал трубку зубами, повернулся и неторопливо зашагал к дверям отеля. Анна сердито посмотрела ему вслед. Она почему-то чувствовала себя обиженной.
Но, в сущности, какие претензии? Грач был вежлив и даже учтив. А то, что от всей этой учтивости обдавало холодком, так это правильно. Не будет же он общаться с незнакомой девушкой, как с родной сестрой.
К тому же еще неизвестно, как он обращается с сестрой. Может, кормит гусеницами и рисует у нее на лбу улыбающиеся мордочки.
Анна улыбнулась своим мыслям и вернулась к столику. Она вдруг подумала о бокале белого «Мартини» со льдом и оливкой, но тут же осадила себя. Нет-нет, нельзя. Никакой выпивки. Нужно продержаться хотя бы первый день, а там будет видно. Только кофе и сигареты.
4
Белая «Ауди-А6» плавно скользила по горной дороге. На заднем сиденье, отделенном от водителя стеклянной перегородкой, расположилась, откинув на спинку голову со стильно уложенными волосами, Татьяна Михайловна Быстрова. Повернувшись к дочери, она властно проговорила:
— Будь так добра, достань из бара бутылочку джина. Пожилая женщина хочет выпить.
— Да, мама, — сказала дочь Быстровой, пятнадцатилетняя рыжеволосая Настя.
— «Да, мама», — с усмешкой передразнила Татьяна Михайловна. — Ты должна была сказать: «Что ты, мама, ты вовсе не пожилая!»
Настя молча подала матери джин. Отхлебнув, Татьяна Михайловна вздохнула.
— Ох, милая, если бы ты только знала, как мне надоел этот предвыборный балаган. Фальшивые улыбки, коровники, школы, вонючие цеха и отвратительные угольные шахты… Наконец-то я могу побыть сама собой.
