За спиной у нее раздался душераздирающий крик. Потом еще один. Настя поняла, что означают эти крики, и волосы у нее на голове зашевелились от ужаса. Помощи теперь ждать неоткуда.
Из-за угла вышла шатающаяся фигура незнакомца.
— Вот ты где! — крикнул он радостно. — А я тебя ищу!
Настя вскрикнула и побежала по коридору. Звякнул невидимый колокольчик, извещая о том, что лифт пришел, но Настя была уже далеко. Она бежала мимо одинаковых коричневых дверей с блестящими цифрами номеров. А в груди колотилось — «быстрей! быстрей! быстрей!»
Завернув за угол, Настя с ужасом осознала, что попала в тупик. Бежать обратно было поздно — шаги неумолимо приближались. Он шел неторопливо, тяжелой поступью, неотвратимый, как сама смерть. Настя затравленно оглянулась по сторонам. Двери гостиничных номеров наверняка заперты, соваться туда не имеет смысла. Боже, что же делать?
И вдруг она увидела еще одну неприметную дверцу. Она вспомнила, что такие есть на каждом этаже, и ведут они в маленькие помещения, что-то вроде хозблоков, куда уборщицы прячут швабры, тряпки и пылесосы.
— Эй, малышка! — проревел хриплый голос за углом. — Куда же ты убегаешь?
Настя услышала отвратительный звук и поняла, что это кончик ножа со скрежетом скоблит стену, оставляя в ней глубокую канавку. Раздумывать больше не было времени. Настя подбежала к дверце хозблока, распахнула ее и прыгнула внутрь. Она споткнулась о ведро, но каким-то чудом успела подхватить его, не дав железной ручке звякнуть о жестяной бок. Едва Настя закрыла дверцу, как из-за угла вывернул мужчина. Настя видела его сквозь крохотную щелку в двери.
— Малышка! — крикнул он. — Ау-у!
Мужчина остановился и уставился на коричневую дверь тупикового номера. Затем перевел взгляд на другую. Лицо его побагровело.
— Ты решила поиграть со мной в прятки? — злобно крикнул он. — Что ж, давай поиграем!
Секунд десять мужчина стоял, переводя глаза с одной двери на другую. Затем решительно двинулся к тупиковой двери. Остановившись перед дверью, он резко ударил по ней ногой. Дверь с грохотом распахнулась.
— Милая, ты здесь? — гортанно крикнул незнакомец. — Иди к папочке!
Дьявольский хохот гулким эхом пронесся по пустому коридору и вдруг оборвался.
— Я выпотрошу тебя, как куклу! — яростно проревел мужчина. — Выпущу тебе кишки и сожру твою печенку! Ты слышишь меня, маленькая дрянь?
По спине Насти пробежали мурашки, затылок и шея покрылись гусиной кожей. Она поняла, что сейчас расплачется от страха. Но плакать было нельзя. Он войдет в номер, и тогда у нее появится шанс убежать. Надо только потерпеть немного. Совсем немного. Плач подступил к самому горлу, и Настя пришлось приложить огромное усилие, чтобы не расплакаться.
«Дочь, послушай меня, — раздался у нее в ушах холодноватый голос матери. — Когда тебе очень страшно, вспомни что-нибудь привычное, что-нибудь, о чем приятно думать».
«Но, мама, я так не умею».
«Умеешь. Все умеют. Просто закрой глаза и начинай вспоминать, и тогда все страхи исчезнут сами собой. Ты знаешь наизусть какой-нибудь стишок?»
«Да».
«Отлично. Закрой глаза и вспомни этот стишок. Когда ты снова откроешь глаза — страх пройдет». «Хорошо».
Настя крепко зажмурила глаза и беззвучно зашептала:
Проснулась я, и нет руки,
а было пальцев пять.
В моих глазах пошли круги.
Заснула я опять.
Проснулась я, и нет второй.
Опасно долго спать.
Но Бог шепнул: глаза закрой.
И вот я сплю опять.
Проговаривая про себя стихи, Настя принялась шарить вокруг рукой, надеясь найти что-нибудь, что можно было бы использовать в качестве оружия. Рука наткнулась на какой-то флакон.
Проснулась я, пупок исчез,
совсем исчез — и вот
в свою постель смотрю с небес:
лежит один живот.
Настя открыла глаза и поднесла флакон к дверной щели. «Средство для мытья, — прочла она на флаконе. — Не распылять вблизи огня».
— Малышка, я иду! — вновь услышала она голос мужчины. Голос прозвучал приглушенно. По всей вероятности, маньяк уже вошел в номер.
Крепко сжимая флакон, Настя приоткрыла дверцу и выглянула наружу. Дверь тупикового номера была открыта. Из глубины номера доносились тяжелые шаги мужчины. Настя бесшумно выбралась из хозблока и, стараясь ступать как можно тише, двинулась к лифту…
Проснулась я, а я — в раю,
при мне — душа одна.
И я из тучки вниз смотрю.
А там идет война.
…Вот и лифт. Настя нажала на кнопку вызова. Звякнул колокольчик, и двери лифта с лязгом разъехались в стороны. Все произошло так быстро и неожиданно, что Настя вздрогнула. Не теряя ни секунды, она вбежала в лифт и нажала на кнопку первого этажа. Дверцы закрылись.
Настя прислонилась затылком к холодному зеркалу и облегченно вздохнула. Спасена! Лифт заскользил вниз, но вдруг дернулся и остановился.
— Маленькая тварь! — проревел голос мужчины так близко, что Настя вскрикнула от ужаса. Дверь лифта содрогнулась от мощного удара. — Хотела сбежать от меня? Дрянь!
Новый удар потряс лифт. Настя закричала. Незнакомец снаружи захохотал.
— Кричи, кричи! — Здесь тебе никто не поможет. Здесь я хозяин! А ну-ка…
Послышался хриплый вздох, дверцы заскрежетали и слегка приоткрылись. В образовавшуюся щель втиснулось худое, бледное лицо незнакомца. Он уставился на Настю безумными глазами и весело проговорил:
— А вот и ты!
Настя, почти не осознавая, что делает, выхватила из кармана зажигалку, крутанула колесико, поднесла взметнувшееся пламя к флакону и нажала на кнопку. Струя огня ударила мужчине в лицо. Он взвыл, как раненый зверь, и отпрянул. Дверцы с лязгом захлопнулись. Настя принялась жать на кнопки.
…И вот, о чудо, лифт снова пополз вниз.
— Га-адина! — раздался над головой у Насти страшный, полный ужаса и боли вой. — Убью-ю!
Голос отдалялся. Настя всхлипнула, вытерла ладонью заплаканные глаза и, сжав зубы, вздернула вверх правую руку с вытянутым средним пальцем.
3
Это больно. Очень больно. В лицо словно впились десятки маленьких стальных коготков и принялись разрывать его на части.
Лавр испугался, что ослепнет, но успел вовремя зажмурить глаза, и обгорели только веки. Боль была жуткая, но Лавр с этим справился. С его болевым порогом что-то произошло. Еще пару часов назад Лавр сошел бы с ума от такой боли, а сейчас ему достаточно было сбить пламя и покрепче стиснуть зубы. Не прошло и минуты, как боль утихла, оставив после себя лишь небольшой зуд.
Все это пустое. Лицо ему теперь ни к чему, а значит, и заботиться о нем больше не нужно.
