– Какая красивая, – шепнула Цири, ухватив его за
руку. Ведьмак словно и не заметил. Он смотрел на барельеф и был в этот момент
далеко-далеко, в ином мире и времени.
– Аэлирэнн, – повторил он спустя минуту. –
Которую краснолюды и люди называют Элиреной. Она вела эльфов в бой двести лет
тому назад. Старейшины возражали. Они знали, что шансов победить у них нет.
Понимали, что могут уже не воспрянуть после поражения. Они хотели спасти свой
народ, хотели выжить. И решили разрушить города, уйти в недоступные дикие горы…
и ждать. Эльфы – долгожители, Цири. По нашим меркам почти бессмертны. Люди
казались им чем-то таким, что минует, как засуха, как тяжкая зима, как налет
саранчи, а потом снова пойдут дожди, наступит весна, проклюнется новый урожай.
Они хотели переждать. Да, переждать. Решили уничтожить города и дворцы. В том
числе и свою гордость – Шаэрраведд. Да, хотели переждать, но Элирена… Элирена
подняла молодых. Они взялись за оружие и пошли за ней на последний отчаянный
бой. И их истребили. Безжалостно истребили.
Цири молчала, не отрывая глаз от прекрасного мертвого лица.
– Они умирали с ее именем на устах, – тихо
продолжал ведьмак. – Повторяя ее призыв, ее клич. Они погибали за
Шаэрраведд. Потому что Шаэрраведд был символом. Они погибали в борьбе за камень
и мрамор. И за Аэлирэнн. Как она и обещала, они умирали достойно, геройски, с
честью. Они сберегли честь, но обрекли на гибель собственную расу. Собственный
народ. Помнишь, что тебе сказал Ярпен? Кто владеет миром, а кто вымирает? Он
объяснил это тебе грубо, но правильно. Эльфы долговечны, но плодовита только их
молодежь, только молодые могут иметь потомство, а почти вся молодежь пошла
тогда за Элиреной. За Аэлирэнн, за Белой Розой из Шаэрраведда. Мы стоим в
руинах ее дворца, у фонтана, плеск которого она слушала вечерами. А это… это
были ее цветы.
Цири молчала. Геральт привлек ее к себе, обнял.
– Теперь ты знаешь, почему скоя’таэли были здесь,
понимаешь, на что они хотели взглянуть? Но понимаешь ли, что нельзя допустить,
чтобы юные эльфы и краснолюды снова позволили себя уничтожать? Понимаешь ли,
что ни я, ни ты не имеем права участвовать в этой бойне? Эти розы цветут весь
год. Они должны были бы одичать, а они – видишь – прекраснее, чем в ухоженных
садах. В Шаэрраведд постоянно приходят эльфы, Цири. Разные эльфы. И
запальчивые, и глупые, для которых символом остается потрескавшийся камень. И
разумные, для которых символ – бессмертные, вечно возрождающиеся цветы. Эльфы,
которые понимают, что если вырвать этот куст и спалить землю, то розы
Шаэрраведда уже не расцветут никогда. Это ты понимаешь?
Она кивнула.
– Понимаешь ли ты теперь, что такое нейтралитет, который
так взволновал тебя? Быть нейтральным – не значит быть равнодушным и
бесчувственным. Не надо убивать в себе чувства. Достаточно убить в себе
ненависть. Ты поняла?
– Да, – шепнула она. – Теперь поняла.
Геральт, я… я хотела бы взять одну… Одну из этих роз. На память. Можно?
– Возьми, – сказал он после недолгого
колебания. – Возьми, чтобы помнить. Ну пошли. Возвращаемся к обозу.
Цири вколола розу под шнуровку курточки. Неожиданно тихо
ойкнула, подняла руку. Струйка крови стекла у нее с пальца в ладошку.
– Укололась?
– Ярпен… – прошептала девочка, глядя на кровь,
заполняющую линию жизни. – Венцк… Паулье…
– Что?
– Трисс! – пронзительно крикнула она, сильно
вздрогнула, потерла лоб. – Быстрее, Геральт! Мы должны им… помочь! На
коней, Геральт!
– Цири, что с тобой?
– Они умирают!
Она мчалась галопом, прижавшись ухом к шее лошади, подгоняя
ее криком и ударами пяток. Песок лесной дороги взметнулся из-под копыт. Уже
издалека она услышала крики, почувствовала дым.
Навстречу, перегораживая тракт, к ней мчалась пара лошадей,
волокущих за собой сбрую, вожжи и сломанное дышло. Цири не стала сдерживать
Каштанку, пронеслась мимо на полном скаку, хлопья пены лизнули ей лицо. Позади
услышала ржание Плотвы и ругань Геральта, которому пришлось остановиться.
Она вылетела на поворот дороги, на большую поляну.
Обоз полыхал. Из зарослей огненными птицами неслись к
телегам горящие стрелы, дырявя полотно, врезаясь в доски. Скоя’таэли, визжа и
вопя, кинулись в атаку.
Цири, не обращая внимания на доносящиеся сзади крики
Геральта, направила лошадь прямо к двум первым выдвинутым вперед фурам. Одна
была перевернута на бок, рядом стоял Ярпен Зигрин с топором в одной руке и
самострелом в другой. У его ног, неподвижная и бессильная, в голубом,
задравшемся до середины бедер платье лежала…
– Трииисс! – Цири выпрямилась в седле, хватанула
лошадь пятками. Скоя’таэли обернулись на ее крик, мимо головы девочки
засвистели стрелы. Она закрутила головой, не замедляя галопа и слыша крик
Геральта, приказывающего ей бежать в лес. Но она и не подумала. Наклонилась,
помчалась прямо на целящихся в нее лучников. Неожиданно почувствовала запах
белой розы, приколотой к курточке.
– Трииисс!
Эльфы отскочили от мчащейся лошади. Одного она легко задела
стременем. Услышала резкий свист, лошадь дернулась, взвизгнула, метнулась вбок.
Цири увидела стрелу, глубоко врезавшуюся пониже седла, у самого ее бедра. Она
вырвала ноги из стремян, пригнулась к седлу, крепко оттолкнулась и прыгнула.
Мягко упала на перевернутый фургон, забалансировала руками,
прыгнула опять, опустившись на подогнутые ноги около рычащего и размахивающего
топором Ярпена. Рядом, на другом возу, дрался Паулье Дальберг, а Реган,
откинувшись назад и упершись ногами в доски, с трудом сдерживал упряжку. Кони
дико ржали, топали, рвали дышло в ужасе от пожирающего полотно огня.
Цири кинулась к Трисс, лежащей среди рассыпавшихся бочек и
ящиков, схватила ее за платье и потащила к перевернутому возу. Чародейка
стонала, держась за голову выше уха. Совсем рядом с Цири застучали копыта,
захрапели кони – два эльфа, размахивая мечами, теснили к ней яростно
защищавшегося Ярпена. Краснолюд крутился волчком, ловко отражая топором
сыпавшиеся на него удары. Цири слышала проклятия, звон и стонущий звук металла.
От горящего обоза отделилась еще одна телега, она неслась в
их сторону, волоча за собой дым и пламя, разбрасывая горящие тряпки. Возница
бессильно свисал с козел, рядом стоял Янник Брасс, с трудом удерживая
равновесие. Одной рукой он держал вожжи, другой отбивался от двух эльфов,
галопирующих по обеим сторонам фуры. Третий скоя’таэль, поравнявшись с
лошадьми, на бегу всаживал им в бока стрелу за стрелой.
– Прыгай! – рявкнул Ярпен, перекрывая гул. –
Прыгай, Янник!
