– Итак, я вижу, – медленно сказал Геральт,
доказывая, что прекрасно все понял, – Совет Чародеев тоже интересуется
моей подопечной. Чародеи желают знать, где моя подопечная пребывает. И хотят
добраться до нее прежде, чем это сделает Визимир либо кто-нибудь другой.
Почему, Филиппа? Что такое есть в моей подопечной? Чем она вызвала такой
интерес?
Глаза чародейки сузились.
– Ты не знаешь? – прошипела она. – Ты так
мало знаешь о своей подопечной? Не хотелось бы делать опрометчивых выводов, но
подобное неведение, похоже, указывает на то, что как опекун ты гроша ломаного
не стоишь. Воистину меня удивляет, как, будучи настолько незнающим и плохо
информированным, ты решился на опеку. Мало того, решился лишить права на опеку
других, тех, у кого имеется и соответствующая квалификация, и право. И при этом
ты еще спрашиваешь – почему. Гляди, Геральт, как бы невежество тебя не
погубило. Берегись. И береги этого ребенка, черт побери! Береги девочку как
зеницу ока. А если сам не в силах, попроси других!
Какое-то время Лютик думал, что ведьмак напомнит о роли,
которую взяла на себя Йеннифэр. Он ничем не рисковал, зато выбил бы из рук
Филиппы аргументы. Но Геральт молчал. Поэт догадался о причинах. Филиппа знала
обо всем. Филиппа предупредила. И ведьмак понял предупреждение.
Лютик сосредоточился на наблюдении за глазами и лицами,
раздумывая, не связывало ли их что-либо в прошлом. Лютик знал, что подобные,
доказывающие взаимное влечение словесные поединки, которые вел порою ведьмак с
чародейками, очень часто оканчивались в постели. Но наблюдение, как обычно,
ничего не дало. Для того чтобы узнать, связывает ли ведьмака с кем-либо
что-либо, существовал только один-единственный способ: в соответствующий момент
влезть в соответствующее окно.
– Опекать, – помолчав, проговорила
чародейка, – значит принять на себя ответственность за безопасность
существа, не способного самостоятельно обеспечить свою безопасность. Если ты
поставишь под угрозу свою подопечную… Если с ней приключится несчастье,
ответственность падет на тебя, Геральт. Только на тебя.
– Знаю.
– Боюсь, ты все еще мало знаешь.
– Ну так просвети меня. Чего ради столько персон вдруг
вознамерились снять с меня груз ответственности, пожелали принять на себя мои
обязанности и взять под покровительство мою воспитанницу? Чего хочет от Цири
Совет Чародеев? Чего хочет от нее некий Риенс, который в Соддене и Темерии уже
прикончил троих, два года назад контактировавших со мной и с девочкой? Который
чуть было не убил Лютика, пытаясь добыть от него сведения о ней? Кто он – этот
Риенс, Филиппа?
– Не знаю, – сказала чародейка. – Не знаю,
кто такой Риенс. Но, как и ты, очень хотела бы узнать.
– А у этого Риенса, – неожиданно проговорила
Шани, – нет ли, случайно, на лице шрама после ожога третьей степени? Если
да, то я знаю, кто он. И знаю, где он.
В наступившей тишине стало слышно, как за окном по
водосточному желобу застучали первые капли дождя.
Глава 6
Убийство – всегда убийство, независимо от мотивов и
обстоятельств. Посему те, кто убивает либо подготавливает убийство, суть
преступники и разбойники, невзирая на то, кто они: короли, князья, маршалы или
судьи. Никто из задумавших и совершивших насилие не может считаться лучше
обыкновенного преступника. Ибо любое насилие по природе своей неизбежно ведет к
преступлению.
Никодемус де Боот. «Размышления о жизни, счастье и
благополучии»
– Не надо совершать ошибки, – сказал король
Редании Визимир, запуская унизанные перстнями пальцы в волосы на виске. –
Мы не имеем права на просчет или ошибку.
Собравшиеся молчали. Демавенд, повелитель Аэдирна, сидел,
развалившись в кресле и вперившись в кубок с пивом, стоящий у него на животе.
Фольтест, король Темерии, Понтара, Махакама и Соддена, а с недавних пор и
сеньор-протектор Бругге, демонстрировал всем свой благородный профиль,
отвернувшись к окну. На противоположной стороне стола сидел Хенсельт, король
Каэдвена, и водил по участникам совещания маленькими проницательными глазками,
горевшими на бородатой, типично разбойничьей физиономии. Мэва, королева Лирии,
задумчиво перебирала огромные рубины ожерелья, время от времени
многозначительно кривя красивые полные губы.
– Не надо совершать ошибки, – повторил
Визимир. – Ибо ошибка может обойтись нам слишком дорого. Воспользуемся
чужим опытом. Когда пятьсот лет назад наши предки высадились на пляжах, эльфы
тоже прятали головы в песок. Мы выдирали у них страну по клочкам, а они
отступали, все время считая, что вот она, последняя граница, и дальше мы не
пойдем. Будем умнее! Ибо теперь пришел наш черед. Теперь мы – эльфы. Нильфгаард
стоит на Яруге, а я здесь слышу: «Ну и пусть стоит». Слышу: «Дальше они не
пойдут». Но они пойдут. Повторяю, не надо повторять ошибку, которую совершили
эльфы!
По оконным стеклам снова задробили капли дождя. Завыл ветер.
Королева Мэва подняла голову. Ей показалось, что она слышит карканье воронья.
Но это был всего лишь ветер. Ветер и дождь.
– Не сравнивай нас с эльфами, – сказал Хенсельт из
Каэдвена. – Таким сравнением ты унижаешь нас. Эльфы не умели воевать,
отступали перед нашими предками, прятались в горах и лесах. Эльфы отдали нашим
предкам Содден. А мы показали нильфгаардцам, что значит драться с нами. Не
пугай нас Нильфгаардом, Визимир, не занимайся пустой пропагандой. Говоришь,
Нильфгаард стоит на Яруге? А я говорю, нильфгаардцы сидят за рекой и нос боятся
высунуть! Ибо под Содденом мы перебили им хребет! Сломили их в военном, но
главное – в моральном отношении. Не знаю, правда ли, что Эмгыр вар Эмрейс
возражал тогда против агрессии такого масштаба и нападение на Цинтру было делом
рук какой-то враждебной ему партии. Ручаюсь, если б тогда ему удалось нас
победить, он кричал бы «браво!», раздавал бы привилегии и поместья. Но после
Соддена вдруг оказалось, что он был против и всему виной своеволие его
маршалов. И полетели головы. Эшафоты залила кровь. Это точные сведения, никакие
не слухи. Восемь показательных казней, гораздо больше – более скромных.
Несколько на первый взгляд естественных, но тем не менее загадочных смертей,
масса неожиданных отставок. Говорю вам: Эмгыр взбесился и практически уничтожил
собственные командирские кадры. Кто ж теперь поведет его армии? Сотники?
