– Слишком быстро. Напоминаю: контролируй истечение
Силы. Выдать ты можешь лишь столько, сколько взяла. Если выдашь хотя бы на
малую толику больше, то это пойдет за счет твоего собственного организма. Такое
усилие может лишить тебя сознания и даже убить. Если же ты выдашь все, что
взяла, то потеряешь возможность повторить, придется черпать еще раз, а ты уже
знаешь, как это трудно и небезболезненно.
– О, знаю!
– Нельзя ослаблять концентрацию и позволять энергии
вырываться из тебя самой. Моя учительница любила говорить, что выдавать Силу
следует так, как будто ты – прости! – пукаешь в бальном зале: нежно,
экономно и под контролем. И так, чтобы посторонние не догадались, что это твоя
работа. Понимаешь?
– Понимаю!
– Выпрямись и перестань хихикать. Напоминаю: заклинание
– дело серьезное. Его бросают в грациозной, но и гордой в то же время позе.
Жесты проделывают плавно, сдержанно. С достоинством. Не строят глупых мин, не
морщатся, не высовывают языка. Ты оперируешь силами природы, так прояви к
природе уважение.
– Хорошо, госпожа Йеннифэр.
– Будь внимательнее, на этот раз я тебя не экранирую.
Ты самостоятельная чародейка. Это твой дебют, утенок. Видела бутыль с вином на
шкафчике? Если дебют пройдет хорошо, твоя учительница выпьет сегодня вечером.
– Одна?
– Ученикам пить вино разрешают только после сдачи
экзаменов на подмастерье. Придется подождать. Ты понятливая, так что осталось
всего годков десять, не больше. Ну, начинаем. Сложи пальцы. А левая рука? Ишь,
размахалась! Опусти свободно или упрись в бок. Пальцы! Хорошо. Ну, выдавай!
– А-а-а-х!
– Я не просила издавать звуки! Выдай энергию. Молча.
– Ха-а-а! Ха! Подскочила! Корзинка подскочила! Ты
видела?
– Едва-едва дрогнула. Цири, экономно не значит слабо.
Психокинез используют с определенной целью. Ведьмаки применяют Знак Аард, чтобы
сбить противника с ног. Энергия, которую ты выдала, не собьет у противника даже
шапки! Еще раз! Немного сильнее. Смелее!
– Ха! Поплыла! Теперь было хорошо? Правда? Госпожа
Йеннифэр?
– Хм… Потом сбегаешь на кухню, стащишь немного сыра к
нашему вину… Было почти хорошо. Почти. Еще сильнее, утенок, не бойся. Подними
корзинку с земли и как следует ударь ею о стену вон того сарайчика, так, чтобы
перья полетели. Не сутулься. Голову выше! Грациозно, но гордо! Смелее, смелее!
О черт!
– Ой-ёй! Прости, госпожа Йеннифэр… Кажется… я выдала
чуточку многовато…
– Совсем капельку. Не нервничай. Иди сюда. Ну
маленькая…
– А сарайчик?
– Это случается. Не переживай. Дебют в принципе следует
оценить положительно. А сарайчик? Это был не такой уж красивый сарайчик. Так,
сараюшка какая-то. Не думаю, чтобы кому-то его очень уж недоставало в
ландшафте. Но-но, милые дамы! Спокойно, спокойно, к чему такой шум и гам,
ничего же не случилось! Без нервов, Нэннеке! Ничего не случилось, повторяю.
Просто надо собрать доски. Пригодятся для печки.
В теплые безветренные вечера воздух густел от аромата цветов
и трав, дышал покоем и тишиной, прерываемой бренчанием пчел и жужжанием больших
жуков. В такие часы Йеннифэр выносила в сад ивовое кресло Нэннеке, усаживалась,
вытянув ноги далеко вперед. Она часами изучала книги, часами читала письма,
которые получала через странных посланцев, в основном – птиц. Иногда просто
сидела, уставившись вдаль. Одной рукой задумчиво теребила свои черные блестящие
локоны, другой гладила по голове Цири, которая сидела на траве, пристроившись к
теплому упругому бедру чародейки.
– Госпожа Йеннифэр?
– Я здесь, утенок.
– Скажи, с помощью магии можно сделать все-все?
– Нет.
– Но многое, верно?
– Верно. – Чародейка на минуту прикрыла глаза,
коснулась пальцами век. – Очень многое.
– Что-нибудь действительно огромное… Что-то страшное!
Очень страшное?
– Порой значительно более страшное, чем хотелось бы.
– Хм… А я… Когда-нибудь я сумею сделать что-нибудь
такое?
– Не знаю. Может быть, никогда. Лучше б никогда.
Тишина. Молчание. Жара. Аромат цветов и трав.
– Госпожа Йеннифэр?
– Что еще, утенок?
– Сколько тебе было лет, когда ты стала чародейкой?
– Хм… Когда сдала вступительные экзамены? Тринадцать.
– О! Как и мне! А сколько… сколько тебе было лет,
когда… Ну об этом не спрошу…
– Шестнадцать.
– Ага… – Цири слегка покраснела, изобразила
неожиданный интерес к облаку удивительной формы, висящему высоко над храмовыми
башнями. – А сколько тебе было лет… когда ты познакомилась с Геральтом?
– Больше, утенок, намного больше.
– Ты все время называешь меня утенком! Ведь знаешь же,
как я этого не люблю. Почему ты так делаешь?
– Потому что я ехидная. Чародейки всегда бывают
ехидными.
– Но я не хочу быть утенком… гадким, как в той сказке.
Хочу стать красивой. По-настоящему красивой, как ты, госпожа Йеннифэр.
Благодаря магии я когда-нибудь смогу быть такой же красивой?
– Ты… К счастью, тебе этого делать не надо… Тебе для
этого магия не нужна. Ты сама не знаешь, какое это счастье.
– Но я хочу быть действительно красивой!
– Ты действительно красива. Ты действительно красивый…
утенок. Мой красивый утенок. Мой прекрасный лебеденок… Лебеденок…
– О, госпожа Йеннифэр!
– Цири, ты наделаешь мне синяков.
– Госпожа Йеннифэр?
– Слушаю.
– На что ты так смотришь?
– На то вон дерево. Это липа.
– А что в ней такого интересного?
– Ничего. Просто мне приятно ее видеть. Меня радует,
что я… я могу ее видеть.
– Не понимаю.
– Это хорошо.
Тишина. Молчание. Душно.
– Госпожа Йеннифэр?
– Что еще?
– К твоей ноге ползет паук. Смотри, какой противный.
– Паук как паук.
– Убей его!
– Мне не хочется наклоняться.
– Тогда убей заклинанием!
