На всякий случай Вулф строго погрозил пальцем, но миссис Фрост сидела неподвижно, не пряча глаз, и только губы ее были сжаты плотнее, чем обычно.
— Необходимость, конечно же, вскоре возникла, — продолжал Вулф. — На вас давили с двух сторон. Джеберу взбрело в голову жениться на богатой наследнице до ее совершеннолетия, и он стал настаивать, чтобы вы помогли ему в этом. Но что еще печальнее — Макнейра начали одолевать противоречивые чувства. Он не сказал мне, чего именно требовал, но я догадываюсь, и, думаю, моя догадка верна. Он решил выкупить свою дочь. А почему бы и нет? В Нью-Йорке его дела пошли еще лучше, чем в Лондоне, он стал богатым человеком. Разумеется, его по-прежнему связывало соглашение семнадцатого года, но, думается, он сумел убедить себя, что превыше всего — родительские чувства. Бесспорно, сыграло свою роль и его возмущение цинизмом Джебера. Почему-то он думал, что вы одобряете поведение Перрена.
Я знаю, что вы были против этого брака. Не для того вы изобретательно, изворотливо и целеустремленно боролись долгие двадцать лет, чтобы упустить крупное состояние. Мистер Джебер желал заполучить Гленну в жены, мистер Макнейр требовал вернуть ему дочь, и оба чуть ли не каждый день угрожали разоблачением — удивительно даже, как у вас хватило выдержки.
Нетрудно понять, почему первым вы решили устранить Макнейра. Начни вы с Джебера, Макнейр бы сразу все понял, несмотря на любые меры предосторожности, и что-нибудь предпринял бы. Вы приготовили коробку «Королевского набора», положив яд в «миндальный орех», который он любил. Но вместо Макнейра умерла, как известно, Молли Лок. Однако он понял, кому предназначались конфеты. Здесь я позволю себе еще одну догадку. Будучи человеком сентиментальным, Макнейр хотел восстановить отцовство именно второго апреля, то есть в день рождения дочери. Но, хорошо зная вас, он опасался, что вы разделаетесь с ним раньше, поэтому и предусмотрел некоторые вещи в своем завещании, а некоторые собирался сообщить мне лично. Увы, наша беседа была прервана, отравленные таблетки аспирина сделали свое дело. Причем в тот самый момент, когда он намеревался… Мисс Макнейр, прошу вас…
Думаю, Гленна даже не услышала его. Она встала и повернулась к женщине с прямой спиной и властным ртом, которую столько лет называла матерью. Кремер был уже подле нее, с другой стороны подскочил Лу Фрост и взял ее за локоть. Резким движением она сбросила его руку. Потом задрожала, сделала три шага вперед и, не сводя глаз с миссис Фрост, сказала, задыхаясь:
— Значит, он мой отец. И вы убили его… Убили моего отца! — Она задрожала сильнее. — Вы… Вы — убийца!..
— Сколько это может продолжаться? — бормотал Луэллин. — Господи, да зачем она вам здесь? — обратился он к Вулфу. — Я отвезу ее домой…
Но Вулф был неумолим.
— Нет у нее дома! Разве что в Шотландии. Мисс Макнейр, успокойтесь, прошу вас. Мы же с вами заняты очень важным делом. Давайте закончим его. Ради вашего отца, пожалуйста!
Она опять задрожала и медленно пошла к своему креслу.
— Хорошо. Но пусть меня никто не трогает! А разве мы еще не закончили? — Она посмотрела на Вулфа.
— Не совсем, но конец уже близок. — Он направил указательный палец в сторону миссис Фрост. — Вам предстоит еще кое-что услышать, мадам. Избавившись от Макнейра, вы, очевидно, подумали, что теперь ваши тревоги позади. Непростительная, недостойная вас ошибка! Джебер, естественно, понял, что к чему, и тут же начал шантажировать вас, в общем, довольно безрассудно, но такая уж была у него натура. В сущности, он ведь намекнул Гудвину, что Макнейра убили вы. Думаю, он считал, что Гудвин не знает французского и к тому же вряд ли сообразит, что ваше имя происходит от латинского слова calida, означающего «пылкая». Джебер хотел подразнить вас и поплатился за это жизнью. Вы так перепугались, что отравили его на следующий же день. Кстати, я еще не поздравил вас с изобретением нового остроумного убийства, однако смею заверить…
— Позвольте! — заговорила миссис Фрост, и это было очень неожиданно. Сидела она совершенно спокойно, вздернув подбородок и глядя Вулфу в глаза. — Я не обязана выслушивать вашу… в общем, все это. — Она перевела взгляд на Кремера. — Вы — полицейский инспектор. Вы понимаете, что говорит этот человек? Мне что, предъявляется какое-то обвинение?
— Судя по всему, оно будет предъявлено, — сухо ответил Кремер. — Думаю, вам придется остаться здесь, пока я не ознакомлюсь с некоторыми уликами. Вместе с тем советую не говорить ничего, что может быть использовано против вас.
— Я вообще не собираюсь ничего говорить… — Голос ее вдруг зазвенел. Она прикусила нижнюю губу и через мгновение продолжила нормальным тоном: — Какой вздор! Более того, я… — Она снова умолкла и повернулась к Вулфу. — Если у вас есть какие-то документы относительно моей дочери, то заявляю: это подделка. Я хочу посмотреть их — ведь я имею право.
Глаза у Вулфа сощурились и превратились в совсем узкие щелочки.
— Вы, кажется, настаивали на адвокате? У юристов есть определенная процедура при просьбах такого рода. Но я не уверен, что ее обязательно соблюдать в нашем случае. — Он положил руку на шкатулку. — Не вижу причины, почему бы не…
Кремер бросился к столу, полный решимости.
— Ну, это уж чересчур! Дайте мне шкатулку. Я сам посмотрю.
Именно Кремера я опасался больше всего. Не вмешайся я, Вулф, быть может, и сам бы справился, но у меня нервы были на пределе. И уж не знаю, что случилось бы, завладей Кремер шкатулкой, но одно я знал точно: у меня он ее ни в жизнь не отберет. И подскочил к столу раньше Кремера. Он негромко чертыхнулся и уставился на меня злыми глазами. Я молча выдержал его взгляд.
— Шкатулка принадлежит мне, — резко заявил Вулф. — И я не вижу причины, почему бы не дать миссис Фрост заглянуть в нее. Незачем откладывать. Арчи, дай ей шкатулку. Она не заперта.
Я подошел к миссис Фрост и отдал ей шкатулку. Садиться не стал. И Кремер не садился. Но я все-таки стоял гораздо ближе к миссис Фрост, чем он. Под пристальными взглядами присутствующих она положила шкатулку на колени и слегка приподняла крышку — так, чтобы никто не видел, что там внутри. Движения ее были неторопливы, и я, как ни всматривался, не смог увидеть, чтобы пальцы ее дрожали. Я вообще не заметил никаких признаков волнения. Она глянула внутрь, потом сунула туда руку, опустила крышку и, прикусив губу, подняла глаза на Вулфа.
Тот слегка подался вперед:
— Я вас не разыгрываю. В шкатулке все настоящее. И вы не хуже меня знаете: то, что я сказал, — чистая правда. Как бы ни повернулось дело, вы уже никогда не получите деньги Эдвина Фроста. Это ясно как божий день. Так же, как и то, что ваш обман будет раскрыт с помощью сестры мистера Макнейра и сведений из Картахены. Наследство, естественно, перейдет к вашему племяннику и вашему деверю. Что же касается обвинения в убийстве трех человек, тут у меня, честно говоря, полной уверенности нет. Впереди длительный и, несомненно, тяжелый процесс. Против вас масса улик, но они носят, в общем, косвенный характер. Кроме того, вы чрезвычайно привлекательная женщина и наверняка сумеете улыбнуться судье и присяжным или зарыдать в подходящий момент, чтобы вызвать их сочувствие. Да и приодеться, безусловно, сумеете… Арчи!
