— Замолчите, Хелен! — рявкнула миссис Адамс.
Девушка пропустила окрик мимо ушей и продолжала как ни в чем не бывало:
— Он не убивал…
— Замолчите! Вы пьяны.
— Ничего подобного! Я была чуть-чуть пьяна, а теперь трезва, как стеклышко. Кто угодно протрезвел бы, послушав эту пару. — Она уставилась на меня в упор. — Кон О′Мэлли новее не убивал Леонарда Дайкса из-за какой-то рукописи. Просто по вине Дайкса О′Мэлли вылетел из фирмы, вот он и отомстил. Все это знают…
Голос ее потонул в хоре возгласов. Кто-то из них пытался урезонить Хелен, остальные старались перекричать друг дружку. Я подумал, что, быть может, таким образом они снимают с себя напряжение после трагического повествования Уэлмана и миссис Эйбрамс, но, как выяснилось, я был прав лишь наполовину. Миссис Адамс и Долли Хэрритон пытались унять самых разгоряченных коллег, но тщетно. Судя по тому, что я наблюдал, и по обрывкам фраз, доносившихся до моих ушей, давно тлеющая вражда разгорелась и переросла в битву. Насколько я разобрался, по одну сторону баррикады сплотились Хелен Трой, Нина Пэрлман и Бланш Дьюк, а по другую оказались Порция Лисс, Элинор Грубер и Мэйбел Мур; Сью Дондеро подливала масла в огонь, но не ввязывалась в сечу, а Клэр Бэркхардт, вундеркинд из вечерней школы, еще не доросла до рукопашной. Миссис Адамс и Долли Хэрритон были сторонними наблюдателями.
Во время сравнительного затишья, без которого не обходится ни одно крупное сражение, Бланш Дьюк вдруг пустила в ход тяжелую артиллерию против Элинор Грубер:
— А в чем ты была, когда О′Мэлли сказал это? В ночной рубашке?
Все ошарашенно прикусили языки, чем поспешила воспользоваться миссис Адамс.
— Просто возмутительно! — промолвила она — Как вам не стыдно! Бланш, сейчас же извинитесь перед Элинор.
— С какой стати? — окрысилась Бланш.
— Бесполезно, — отмахнулась Элинор. Она повернулась ко мне, и я увидел, как она побледнела. — Мы должны все извиниться перед вами, мистер Гудвин.
— А я так не считаю, — сухо сказала Долли Хэрритон. — Поскольку мистер Гудвин подстроил этот спектакль, причем, отдадим ему должное, режиссер он ловкий и умелый, не стоит перед ним извиняться. Поздравляю, мистер Гудвин, чисто сработано.
— Я не согласен, мисс Хэрритон. Поздравлений я не заслужил.
— Я ничего не знаю и знать не хочу, — отрезала Элинор, глядя на меня. — Я хочу спросить вот что. После того, что наговорила тут Бланш, и всего прочего, что вы, должно быть, слышали, знаете ли вы, кто такой Конрой О′Мэлли?
— Конечно. Полиция допустила меня к делу Леонардо Дайкса. Бывший компаньон конторы, которого лишили практики примерно год назад.
Элинор кивнула.
— Он был главным компаньоном. Контора называлась тогда «О′Мэлли, Корриган и Фелпс». Я была его секретаршей. Теперь секретарша Луиса Кастина. Нужно ли объяснять, что выпад Бланш, ее намеки на наши отношения с мистером О′Мэлли — это всего лишь злопыхательство?
— Разумеется, мисс Грубер. Можете говорить или выбросьте это из головы.
— Ладно. Жаль, конечно, потому что на самом деле мы с Бланш подружки. Просто дело это уже начало затихать, а тут опять появились полицейские и все разбередили; а теперь оказывается, что это из-за вас, точнее, из-за того, что вы рассказали в полиции про убитых девушек. Я вас не виню, жаль только… Словом, вы ведь сами видели, что тут только что творилось. Вы слышали, о чем мы говорили?
— Частично.
— В любом случае, вы слышали слова Хелен о том, что Конрой О′Мэлли убил Дайкса в отместку за то, что по вине Дайкса его лишили практики. Это неправда. О′Мэлли исключили за подкуп старшего из присяжных при разборе гражданского иска. Не знаю, кто донес об этом в суд, его имя так и не выплыло наружу, но это мог быть только кто-то с противной стороны. Конечно, наша контора вся кипела, какие только бредовые версии не обсуждались — например, что донос написал Луис Кастин, потому, что О′Мэлли недолюбливал его и не принимал в руководство конторой, или…
— Вы считаете свою выходку разумной, Элинор? — сухо спросила Долли Хэрритон.
— Да, — ответила Элинор, не моргнув глазом. — Он должен понять. — Она вновь обратилась ко мне: — …или что доносчиками могли быть другие, например, мистер Корриган или мистер Бриггс, по тем же причинам… Леонард Дайкс тоже мог донести, потому что О′Мэлли собирался его уволить. Нисколько не удивилась бы, узнав, что и меня называли в числе возможных доносчиков, из-за того, например, что О′Мэлли отказывался подарить мне новую ночную рубашку. Со временем сплетни почти прекратились, но вот убили Леонарда Дайкса, и все началось по-новому. Кто-то распустил слух, что Дайкса убил О′Мэлли, когда узнал, что донос написал Дайкс… Вот тогда-то мы и хлебнули горя. Контора гудела как потревоженный улей. Причем никто ничего не знал. Вот вы слышали, как Бланш спросила меня, не была ли я в ночной рубашке, когда О′Мэлли мне кое-что сказал.
По-видимому, она решила, что задала мне вопрос, поэтому я пробормотал что-то вроде «да, слышал».
— На самом деле несколько недель назад он сказал мне, что по случаю анонимное письмо про подкуп отправила судье жена старшего из присяжных. Вряд ли я была при этом в ночной рубашке — для конторы я предпочитаю другой наряд, а дело происходило в конторе… Теперь-то он больше не работает у нас, но время от времени наведывается. Так что все слухи о том, что Дайкса убил О′Мэлли, это досужий вымысел.
— А почему ты не скажешь своего мнения? — спросила Хелен Трой. — Ведь ты думаешь, что Дайкса убил дядя Фред. Вот и скажи.
— Я никогда не говорила этого вслух, Хелен.
— Но ведь ты так думаешь, не правда ли?
— И я тоже! — запальчиво выкрикнула Бланш Дьюк.
— А кто такой дядя Фред? — поинтересовался я.
Ответила мне Хелен:
— Это той дядя, Фредерик Бриггс. Они не любят его. Думают, что он донес на О′Мэлли из-за того, что тот не брал его в компаньоны, а Дайкс прознал об этом и угрожал сказать О′Мэлли, поэтому дяде Фреду и пришлось убить Дайкса, чтобы обезопасить себя. Так ведь ты думаешь, Элинор? Признайся.
— Я так думаю, — не унималась Бланш.
— Послушайте, девушки, — серьезным тоном начала Долли Хэрритон, — вы служите в юридической конторе и должны сознавать, что одно дело чесать языком в дамской комнате, но совсем другое — разговаривать с мистером Гудвином. И разве вам не приходилось слышать что такое клевета?
— А я ни на кого не клевещу, — сказала Элинор, и это было сущей правдой. Она посмотрела на меня. — Я все это говорила лишь потому, что, по-моему, вы зря потратили такую уйму орхидей, вкусной еды и напитков. Ваш клиент — мистер Уэлман, вы расследуете смерть его дочери, и вы пошли на эту авантюру и на эти расходы, потому что уверены в существовании связи между ее гибелью и Леонардом Дайксом. Что же касается списка имен, который нашли у него дома, — какой-нибудь знакомый Дайкса мог пожаловаться, что никак не выберет себе псевдоним, и они с Дайксом могли придумать десяток имен, и Дайкс записал их на бумаге… Да мало ли объяснений можно тут напридумывать? А из ваших слов следует, что, кроме имени Бэйрда Арчера, ничто больше не связывает Дайкса с Джоан Уэлман и Рейчел Эйбрамс.
