— Полагаю, вправе. — Мартин беспомощно заерзал на стуле: Дол знала, что он не выносит, когда кто-то, кричит. — Я заметил, что перчатки пропали. Конечно. Прошлым вечером. Но мне казалось, что сам факт, что перчатки пропали, ничем вам не поможет. Вы и так знали, что их нет, и ваши люди разыскивали их повсюду. А я… не хотел это обсуждать. Не хотел, чтобы меня расспрашивали. — Он резко спросил: — А кому это понравится?
— Но прошлой ночью у вас возникло подозрение, что перчатками мог воспользоваться убийца? Или нет?
— Казалось вероятным. Я боялся, что это не исключено.
— Вы сказали кому-нибудь, что у вас пропали перчатки?
— Нет.
— Даже мисс Рэфрей?
— Конечно, ей своих забот хватало.
Шервуд покосился на Брисендена. Тот вскочил, отшвырнул стул к стенке. Полковник порывисто обогнул Дол, обошел вокруг стола, вплотную приблизился к Мартину, наклонился и стал сверлить его взглядом.
— Смотрите мне в глаза, Фольц. Я думаю, вы лжете. Правды я не знаю, зато знаете вы и не говорите, — проскрежетал он.
Мартин выпалил:
— Почему я должен терпеть…
— Заткнитесь. Я весь день терплю. Большей чепухи я не слышал за всю жизнь. Видите ли, он положил перчатки в карман и целый вечер не знал, там они или нет. Вы чертов врун! И вам это с рук не сойдет. — Он по-военному четко повернулся к Шервуду. — Вы командуете здесь. Мы что, сборище сосунков? Если вы выставите отсюда эту женщину, я заставлю его запеть по-другому. Много времени не потребуется. Или позвольте забрать его в участок. Мне наплевать — платит он налоги или нет! — Затем вновь накинулся на Мартина: — Мне доводилось тушить и худшие костры, чем тот, который вы пытаетесь запалить! Не думайте, что я не смогу вывести вас на чистую воду!
— Я думаю… вы могли бы, — Мартин побледнел, голос его дрожал, — если я вас правильно понял.
— Считайте, что поняли. И еще не так поймете! Ваша память сразу заработает на всю катушку!
Дол пробормотала про себя: «Проклятый инфантильный садист. Так бы и проткнула его шпилькой».
Она знала, что Мартин панически боится физической боли: а тут такая угроза! Но конечно, все они, даже этот надутый полковник, блефуют, они не осмелятся…
Мартин заговорил все еще дрожащим голосом:
— Я не лгу. И я не трус. Но я до смерти восприимчив к боли. Если вы решите воздействовать на меня физически… то скажу вам все, что вы хотите услышать. Но какая вам от этого будет польза? — По его телу прошла заметная дрожь. — Даже представить не могу, что вы осмелитесь. Я и так вам рассказал все, что знаю.
Полковник молчал, с брезгливой миной истого мужчины пристально глядя на подозреваемого. Наконец он вздохнул:
— Святой Михаил! — Потом развел руками, покачал головой и направился обратно к своему столу.
Мартин обратился к Шервуду:
— Вот на что я хочу обратить ваше внимание. Вы не хотите мне верить, когда я говорю вам, что не знаю, когда перчатки пропали из кармана пиджака. Но это и есть главная причина, по которой я не говорю вам, когда обнаружил, что перчаток нет. Не вижу, чем я вам могу помочь. — В голосе его звучала горечь. — Правда, у меня был соблазн сказать вам, что я видел перчатки в кармане пиджака, когда оставил его на стуле в прихожей. Это сразу сняло бы подозрение со всех, кроме Рэнта. Рэнта я не люблю. Вне подозрений был бы мой друг Циммерман… и Лен Чишолм. Но дело слишком серьезное, чтобы поддаться соблазну. Я предпочел сказать правду.
— Раньше надо было попытаться, — сухо заметил прокурор. — Пока мы не нашли перчатки, мы ни словечка от вас не услышали. А ваш долг был рассказать нам.
— Прошу прощения, если это было настолько существенно, — нетерпеливо заерзал Мартин. — Только не могу понять почему. Между прочим… где их нашли? В доме?
— Нет. Их нашла мисс Боннер. Конечно, это ее дело, но я предпочитаю, чтобы она пока помалкивала.
— Ну и женщина! — Мартин удивленно вскинул брови на Дол. — Так вот зачем тебе понадобились отпечатки пальцев.
Дол кивнула и пробормотала «да». Она заметила прокурору:
— Я-то могу молчать, но мисс Рэфрей в курсе ситуации с перчатками, и вы не предупредили ее, чтобы она помалкивала.
— Ладно. Это не так уж важно. — Шервуд откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди, сложил губы бантиком и мрачно рассматривал Мартина с головы до ног. — Вы понимаете, мистер Фольц, что ваш рассказ нас совсем не устраивает. Допустим, это правда, что вы ничем не можете помочь, но нам от этого не легче. Перчатки найдены, мы знаем, кому они принадлежат, и вместе с тем ни на йоту не продвинулись вперед по сравнению со вчерашним днем. Кажется, что это невероятно? Но это факт. Впрочем, на маленький шажок мы продвинулись: знаем, что убийца из тех, кто имел доступ к перчаткам в кармане вашего пиджака вчера вечером, и что им не мог быть посторонний, но мы уже успели убедиться насчет посторонних из других источников.
Он пощипал себя за мочку уха, это был его любимый жест в суде, когда он хотел сделать паузу перед тем, как понизить голос.
— А вы представляете, что значит это расследование? Когда убит такой влиятельный человек, как мистер Сторс! Сейчас воскресенье, а в офисе Сторса в Нью-Йорке работает капитан детективов и в присутствии вице-президента фирмы пересматривает все бумаги. Мы перерыли все у Сторса в студии сегодня ночью. Опросили всех, с кем он имел дело как в Нью-Йорке, так и за его пределами, не говоря уже об округе. И так далее. Рассмотрели все, вплоть до мелочей, что известно обо всех, кто здесь находится, особенно в плане отношений со Сторсом. Включая вас, Фольц. Скажу откровенно, мы не нашли ни единой зацепки в вашем вчерашнем рассказе. Вы со Сторсом были лучшими друзьями, никогда не ссорились, у вас не было повода. С тех пор как вы купили свое имение на склоне холма четыре года назад, были хорошими соседями. Он с восторгом воспринял вас как жениха своей подопечной, мисс Рэфрей.
Мартин пробормотал:
— Это правда.
Шервуд кивнул:
— Я и не сомневаюсь. Все подтверждается. Но хочу остановиться на трех пунктах. Во-первых, мы нашли перчатки, в которых совершено убийство. И они принадлежат вам. Я знаю, что вы говорили, но это факт, и тут ничего не попишешь. Во-вторых, генеральный прокурор штата будет здесь завтра утром, а он человек более нетерпеливый, чем я. Придется вам иметь с ним дело. В-третьих, для собственной пользы сейчас же расскажите мне, что за ссора была между Сторсом и вашим другом Циммерманом.
Было очевидно, что Мартина застали врасплох. Он выпрямился и молчал. Шервуд поторопил:
— Ну!
Мартин негодующе произнес:
— Черт, у меня тоже есть нервы, и я не знаю, о какой ссоре идет речь. Ничего об этом не слышал.
Шервуд подался к нему:
— Не знаете? А что Циммерман заходил вчера утром к Сторсу, знаете?
