Все окружающее поплыло у него перед глазами, и на какое-то
время он утратил контроль над происходящим. Когда же в голове прояснилось и
окружающие предметы обрели первоначальную четкость, вокруг Зарудного толпились
только люди в защитных комбинезонах, которых совершенно невозможно было
отличить друг от друга.
Зал наполнился темными клубами едкого дыма, и Артем Зарудный
почувствовал, что еще немного – и он задохнется. Повернув раскалывающуюся от
боли голову, он увидел Мишу Молотка, которого четверо пожарных общими усилиями
пытались уложить на носилки. Миша сопротивлялся из последних сил, задыхаясь и
кашляя от наполнявшего зал дыма, но при этом прижимал к своей груди кожаный
чемодан с деньгами.
«Есть еще на свете по-настоящему преданные люди», –
удовлетворенно подумал Зарудный, перед тем как окончательно потерять сознание.
* * *
Получасом позже в кабине пожарной машины, остановившейся в
укромном тупичке неподалеку от расположения отряда пожарной охраны, происходил
темпераментный торг.
– Ну, ребята, вы же все-таки пожарные, а не рыночные
торговцы! – взывал к совести бравых парней в пожарной униформе худощавый
бедно одетый негр, говоривший по-русски без всякого акцента и с большим
чувством. – Ну я ведь и так очень хорошо вам заплатил!
– А ты подумай, браток, если бы немножко опоздали, тебе
эти козлы уже башку твою черную отвинтили бы! – втолковывал негру
широкоплечий парень с огромными руками, густо покрытыми сложной
татуировкой. – А мы вовремя подоспели и раньше остальных бригад в ресторан
ворвались! Как на танке в Берлин!
– Еще бы не раньше! – Негр яростно жестикулировал,
и казалось, еще немного – и он сорвет с головы свою бесформенную шерстяную
шапочку и начнет топтать ее ногами, как торгующийся с седоком дореволюционный
извозчик. – Еще бы не раньше, если остальные бригады выехали по вызову, а
вас я заранее предупредил о «возгорании»! Вы ведь небось еще и благодарность от
начальства получите за то, что первыми подоспели на пожар и ликвидировали очаг
возгорания! Хотя чего там было ликвидировать, если всего-то одна дымовая шашка
валялась да стопка старых газет горела для правдоподобия?
– Да где тебе, негру, русскую душу понять! – с
горечью произнес плечистый татуированный пожарник, чувствуя, что упорный
заказчик вряд ли отступит.
Как ни странно, именно этот аргумент подействовал на темнокожего
авантюриста, и он с тяжелым вздохом протянул пожарному еще одну стопочку
зеленых купюр.
– Ладно, – произнес он напоследок, – чего я,
правда, торгуюсь, как на базаре, ведь вы же действительно меня спасли…
В это же самое время Иван Францевич Мюллер в сопровождении
своего верного телохранителя Парфеныча неторопливой прогулочной походкой
приближался к своему дому.
В душе у него боролись противоречивые чувства.
С одной стороны, он был удовлетворен сегодняшней работой:
ему хорошо заплатили, он показал себя во всем блеске профессионального
мастерства, кроме того, получил огромное удовольствие, подержав в руках
уникальный, бесценный изумруд, безусловно, лучший драгоценный камень из всех,
какие ему довелось видеть за свою долгую жизнь.
Но с другой стороны – он не сомневался, что, стоило ему уйти
из ресторана, камень отобрали у того странного бедно одетого седобородого
человека, ничего ему не заплатив, а может быть, и убили его…
В конце концов, Ивана Францевича это совершенно не касалось,
а тот человек сам виноват – нельзя вести себя так глупо, лезть самому прямо в
логово хищников, но все равно в душе у старого ювелира остался мутный осадок,
что-то вроде угрызений совести…
Возле самого подъезда навстречу Мюллеру попалась худая
сгорбленная старуха, закутанная до самых глаз в темный платок, как закутывались
старые женщины в соленых степях Каракалпакии когда-то давным-давно, в
позапрошлой жизни.
Поравнявшись с ювелиром, старуха споткнулась и ухватилась за
его рукав. Парфеныч быстро шагнул к ней, чтобы защитить своего хозяина, но Иван
Францевич успокаивающим жестом остановил его. Ему показалось, что далекое
детство, забытое прошлое прикоснулось к его руке.
Ювелир запустил руку в карман и, вытащив оттуда несколько
монет, сунул в руку старухе, словно хотел откупиться этой мелочью от своего
назойливого прошлого…
* * *
– Вот тогда я испугалась! – со смехом рассказывала
Лола своему напарнику. – Старуху я неплохо изобразила, лицо подгримировала
да еще платком замоталась до самых глаз, сгорбилась на совесть – в общем, Станиславский,
и тот мне поверил бы, но руки трудно загримировать в домашних условиях, и когда
ювелир стал мне свою дурацкую мелочь совать, я решила, что сейчас он меня
расколет, но он был какой-то задумчивый и ни на что внимания не обратил.
– Ну даже если бы он что-то и заподозрил, вряд ли стал
бы тебя на улице бить или допрашивать.
Леня разговаривал со своей напарницей, осторожно снимая с
лица тампонами, смоченными растворителем, темный устойчивый грим, превративший
его в негра.
– Ну не скажи! – Лола обиделась, что Маркиз не
хочет признавать огромного значения и несомненной опасности проведенной ею
части операции. – Если бы ювелир заметил, что я у него из-под подкладки
рукава вытащила камень, я думаю, он бы просто озверел! А телохранитель у него,
хоть и старик, а тот еще головорез!
– Ну ты же у меня умница, – примирительно
проговорил Маркиз, осторожно проходясь тампоном под глазами, – но
согласись, что моя идея с двойной маскировкой была гениальной! Когда Зарудный
сорвал с меня первую маску и увидел черное негритянское лицо, он так удивился,
что ему не могло даже в голову прийти, что это тоже маска!
Лола в который раз подумала, что ни один мужчина не может
обойтись без самолюбования, и если окружающие не восхищаются им хотя бы один
или два раза в день, он может завянуть, как комнатный цветок без полива и
ухода. Поэтому она состроила на своем лице выражение искреннего восхищения и
нежно пропела:
– Ну Ленечка, ты, как всегда, ге-ниа-лен!
Леня подозрительно покосился на нее, но не заметил в лице
иронии и успокаиваясь продолжил:
– А разве я плохо придумал – спрятать камень на одежде
ювелира и использовать его как курьера?
– А если бы Зарудный или его люди заметили подмену
камня раньше, чем ювелир ушел?
– Ну во-первых, они не стали бы при нем устраивать
серьезные разборки – ювелир не хотел присутствовать при этом, да и Зарудному не
нужен был такой свидетель. Да и вряд ли им пришло бы в голову обыскивать
старика… Разве что у Зарудного чутье, как у собаки.
– Кстати о собаках; – Лола озабоченно
огляделась, – ты не удивлен тем, что Пу И не встретил нас сегодня? Он
всегда ждет нас у дверей, а сейчас его что-то не видно. Пу И, мальчик мой, ты
где?
