– Если тебя попытаются задержать, придется умереть, – объяснил я Полю. – И револьвер твой тут не поможет. У тех, кто охраняет покой и комфорт владык того мира, оружие гораздо лучше. Тебя все равно возьмут, если уж будет принято такое решение, и ты все равно в конце концов умрешь. Но перед этим расскажешь все, что ты знаешь обо мне и о своем острове. Поэтому я дам тебе маленькую стеклянную ампулу, вот такую. Если положить ее в рот и разгрызть, то проживешь ты после этого всего несколько секунд. А револьвер не бери. Стражи того мира умеют смотреть сквозь одежду.
И вот солнечным апрельским утром моя «девятка» подъехала к пробке на проспекте 60-летия Октября, но не полезла в нее, а свернула вправо, к общежитиям, и остановилась. Все равно у центрального офиса Сбербанка не встанешь. Собственно, из-за него здесь всегда пробка, и это при том, что на огороженной территории поместилась бы не одна, а как минимум три автостоянки потребной емкости. Но там вместо них был здоровенный фонтан – видимо, необходимый дирекции для возвышенных размышлений. А пробки ее волнуют не очень: у приличных людей в отличие от быдла для этого есть мигалки.
Полю предстояло пройти метров триста, зайти в Сбербанк и получить там деньги по двум карточкам. Потом по диагонали, в два приема преодолеть перекресток и оказаться у Росевробанка, где повторить операцию. Я за это время развернусь, тут есть где, и сначала по улице Дмитрия Ульянова, а потом Вавилова подъеду к ИНЭОСу
[1]
, здание которого имеет характерную мозаику, ее ни с чем не спутаешь.
Поля не было довольно долго, я уже начал волноваться, но потом сообразил, что при расчете времени использовал скорость своей ходьбы. А он передвигается заметно медленнее, так что еще минут пять можно ждать спокойно.
Через три минуты сзади появился хромающий силуэт, и вскоре мы уже ехали в сторону Черемушкинского рынка.
Усевшись, Поль первым делом пристегнулся, затем выплюнул ампулу, достал из кармана карточки и пачку красных бумажек. Передал мне и не спросил, а констатировал:
– Я все сделал правильно. Было совсем не страшно.
– Ты молодец, – подтвердил я. – На добытые тобой деньги можно купить два отличных мотора для нового корабля. Которые будут настолько лучше того, что стоит на «Авроре», насколько стальные рыболовные крючки лучше тех, что ты делал из ракушек. Если хочешь, я изготовлю пару металлических табличек, где будет написано, что эти моторы приобретены вследствие великого подвига, совершенного отважным островитянином по имени Поль. Мы их установим прямо на двигателях. Такие моторы служат очень долго, и таблички смогут прочитать не только твои будущие дети, но и их внуки.
И тут этот убийца, которым я уже помаленьку начал его считать, всегда невозмутимый, с бесстрастным лицом и недрогнувшей рукой не раз стрелявший в людей, потряс меня. Он с таким детским изумлением посмотрел на мою персону и столь восторженно выдохнул: «Правда?» – из-за чего всю дорогу до гаража меня мучило подозрение, что на самом деле я куда большая сволочь, чем всегда себе казался.
Но, как бы то ни было, деньги, добытые Полем, обязательно пойдут на пользу племени.
Глава 16
Все на свете когда-нибудь да кончается. Кончились и наши с Полем ковбойские скачки за деньгами, причем, тьфу-тьфу-тьфу, вроде благополучно. Теперь о них напоминала только прикрытая брезентом клетка и «порше» в двухстах метрах от нее. Около машины постоянно суетились несколько аборигенов с ключами и отвертками. Их задачей было откручивать все, что откручивается, и складывать под навес, возведенный рядом. Пока особых результатов не наблюдалось, но спешить было некуда. Пусть люди спокойно, без суеты учатся обращаться с инструментом.
Поль уже вторую неделю безвылазно сидел в моем доме на карантине. Но все-таки Сбербанк – это не метро, в нем гораздо меньше вероятность того, что на тебя начихают, так что, кажется, все обошлось и на днях молодого человека можно будет выпускать. Впрочем, он совершенно не страдал от своего вынужденного заключения, потому как был занят. Парень делал винтовку под патроны МПУ, и мое участие в этом процессе было минимальным, а сам он близился к завершению.
У меня же и кроме винтовки было полно дел, причем в обоих мирах. Но перед ними я не удержался и полдня возился с «глоком», сначала разобравшись, как он устроен, а потом расстреляв шесть патронов. Кстати, в каждой обойме их оказалось по семнадцать.
Пистолет мне понравился. Опасения, что из-за своей пластмассовости он проживет недолго, оказались несостоятельными. Все, что нужно, там было стальное. А вот его предохранитель мне очень понравился. Точнее, их оказалось два, но один просто не давал ударнику двигаться при отжатом спусковом крючке. Второй был расположен прямо на нем, но не раком, то есть сбоку, как у «кастрата», очень там неудобная пипка, а спереди, и выглядел как небольшая дополнительная клавиша. Он выжимался тем же движением, что и спусковой крючок. То есть этот пистолет, как и мой наган, в заряженном виде был всегда готов к стрельбе, но и ход крючка, и его усилие у «глока» были существенно меньше. А вот отдача сильнее, тут никуда не денешься: все-таки у австрийца куда более мощный патрон.
Прочитав про свое приобретение в интернете, я проникся: один источник утверждал, что живучесть этой машинки составляет триста тысяч выстрелов. Это сколько же десятилетий подряд воевать можно? И, главное, где взять эти самые тысячи?
Однако на этот вопрос ответ у меня уже был. Как это где? Естественно, в колыбели демократии, то есть Соединенных Штатах Америки. Триста, может, и не триста, но пару тысяч я там точно как-нибудь приобрету.
Именно из этих соображений в двадцать первом веке я сейчас занимался подготовкой к трансатлантическому вояжу. Списался со своим школьным приятелем Женей Зябликовым, которого на фоне моих нынешних знакомых можно было безо всякой натяжки считать закадычным другом, получил приглашение и теперь ждал визу.
На Хендерсоне же началась подготовка к строительству большого катамарана. Правда, пришлось признать, что с сорока тоннами водоизмещения я слегка погорячился: тридцати хватит. Ведь мне совершенно не нужно грузить на него все племя! Достаточно команды из нескольких человек, а оставшиеся потом перейдут на новое место по оборудованному там переходу, то есть через московский гараж.
Начали мы с сушилок для досок и брусьев. Одна, по сути просто навес, предназначалась для естественной сушки. Вторая еще строилась, и это будет камера из гипсолитовых листов с поддувом печных газов. В такой камере доски высохнут до нужной кондиции за три-четыре дня.
Но, разумеется, подготовка далеко не исчерпается этой сушилкой. Я уже составил план, где и насколько подкопать склон, чтобы спуск на пляж оказался более ровным и пологим. То, что сошло с суденышком весом в полторы тонны, может создать трудности со спуском на воду более крупного корабля, который по проекту должен был весить семь с половиной тонн. Реально оценивая свои способности как кораблестроителя, я полагал, что будет очень хорошо, если удастся уложиться в восемь.
