Полная холодной решимости, Ана задумалась об отце. Боясь неприятных последствий, она выполняла все его желания, чтобы добиться одобрения Чистых в их Общине. Однако всего, что она делала, было мало и им, и ему. Окружающие все равно заставляли ее чувствовать себя так, словно она заразная, словно она ничем не лучше того дефекта, который заложен в ее генах. По крайней мере, в Городе никто не будет постоянно анализировать все, что она говорит и делает. Ей можно быть упрямой, импульсивной и вспыльчивой. Ей можно вести себя так, как она пожелает.
– Эй! – окликнула ее Лайла из-за двери. – Ты еще там? Все нормально?
Ана завернула срезанные волосы в салфетку и спрятала их на самое дно своей сумки, а потом сполоснула раковину.
– Иду! – отозвалась она.
– Быстрее! Если у тебя с математикой все в порядке, для тебя может найтись работа.
Ана всмотрелась в свое отражение. С этой прической, контактными линзами и макияжем вряд ли можно опознать в ней Ариану Барбер.
* * *
К полудню у Аны в кармане уже лежали пятьдесят фунтов. Она избавилась от состриженных волос и получила еще два предложения поработать. Оказалось, что в Городе довольно мало людей, способных прочитать инструкции и выполнить необходимые подсчеты для правильного составления декларации о доходах. Удовлетворение от выполненной работы в сочетании с полученными деньгами подарили ей новое чувство уверенности в себе. Ее отец ошибся. Если нужно, она способна о себе позаботиться, даже здесь – причем начав с нуля.
Они с Лайлой сидели на скамейке рядом с пешеходным мостом и смотрели на канал. Вдали на воде покачивались «Энкиду» и «Надежда», пришвартованные рядом. У Аны было странное ощущение. Теперь Город перестал казаться таким ужасным и пугающим, каким виделся из Общины. Там только и слышно было о том, как Психи набрасываются друг на друга, взрывают памятники или маниакально убивают всех подряд.
– Так откуда ты на самом деле? – спросила Лайла, выцепляя кусок курятины из салата, который для нее купила Ана, и принимаясь энергично его пережевывать.
– Из другого мира. По крайней мере, теперь это так ощущается.
– А твои родные? Где они?
Ана ткнула пластиковой вилкой в свою порцию куриного мяса. Когда она поднесла ее к губам, в нос ей ударил запах, похожий на вонь высохшей мочи. Она поморщилась.
– Мне не хочется о них говорить, – ответила она.
Задержав дыхание, откусила половину курятины и посмотрела на тот кусок, который остался у нее на вилке. Беловатое мясо казалось сухим, но хотя бы не было сырым.
– Мне повезло, что у меня есть братья, – заявила Лайла с набитым салатом ртом. – Нэт иногда раздражает, а вот Коул – просто чудо!
– Тот, который делает музыкальные мобили? – уточнила Ана.
Лайла кивнула, отправляя в рот кусок курицы с пармезаном.
Ана разворошила кусочки латука, присыпанные песком.
– Ты скоро с ним познакомишься, – пообещала Лайла.
– А где он?
Лайла выпрямила спину. Ощутив, что ее новая подруга внезапно напряглась, Ана постаралась, чтобы ее поза оставалась нейтральной.
– Нам не положено об этом объявлять, – сказала Лайла, – но Коул арестован.
Ана промолчала, давая Лайле возможность продолжить.
– Ну… не совсем арестован, – добавила та. – Но его задержали для дачи показаний и не разрешают вернуться домой. Помнишь те утренние новости про похищенных Чистых?
Ана кивнула. Лайла опять помолчала. У Аны пересохло во рту. Казалось, губы у нее прилипли к деснам. Лайла глубоко вздохнула, но внезапно ее взгляд переместился за плечо Аны, к каналу.
Вскочив, она стала вглядываться вдаль:
– Что там?!
Там кричали и суетились. Несколько человек осторожно приближались к фигуре, стоявшей на носу красной баржи. И тут мужчина, стоящий на крайней точке баржи, сбросил ботинки и куртку и нырнул в воду.
Лайла бросилась туда бегом. Ана оставила свой салат и помчалась следом. Перебравшись через мостик, они сбежали по ступенькам к каналу. Спрыгнув с узкой набережной, Ана ворвалась в толпу, собравшуюся у воды.
– Рафферти! Рафферти! – вопила Симона.
– Держи ее! – крикнула Рэйчел, решительно пихнув ее к Лайле.
– Что случилось?! Где Рафферти?! – Лайле приходилось кричать, чтобы ее услышали среди причитаний Симоны, испуганных возгласов и любопытствующих вопросов прохожих.
Секунду Ана не могла сообразить, кто такой Рафферти, но потом вдруг вспомнила: четырехлетний мальчик, прячущийся в юбках матери.
Рэйчел сбросила туфли и сорвала с себя пальто. Послышался громкий плеск воды. Задыхающийся Нэт вынырнул из канала. Взгляд его покрасневших глаз был полубезумным.
– Не могу его найти!
Симона зарыдала и начала вырываться из рук Лайлы, стремясь к воде. Рэйчел не колебалась: она моментально прыгнула в воду. Спустя мгновение Нэт нырнул следом.
Лайла обратила к Ане полные слез глаза.
– Он не умеет плавать, – одними губами сказала она.
Мысли Аны неслись так стремительно, что в голове зазвенело. Любой ее поступок привлечет к ней ненужное внимание. И очень может быть, что здесь появится психпатруль. Возможно, его уже вызвали… Однако она не могла просто стоять и смотреть. Поймав взгляд Лайлы, она потребовала:
– Найдите мне очки или маску для ныряния!
Лайла крепко стиснула Симону в объятиях и что-то ей прошептала, а потом отпустила руки. Рыдающая Симона рухнула на землю бесформенной кучкой. Лайла пронеслась по сходням «Надежды», а потом перепрыгнула на «Энкиду».
Ана присела на корточки рядом с Симоной.
– Вы видели, как он упал? – мягко спросила она.
Симона кивнула, указывая на нос «Энкиду»:
– Прямо оттуда.
Ана скинула кожаную куртку и туфли. Без кислорода мозг человека может прожить от четырех до шести минут. Прошло уже не меньше двух. А если мальчик запаниковал, то его запас кислорода закончился даже быстрее. У Аны всего одна попытка, минуты две, на то, чтобы его найти и вытащить.
Почти не замечая мурашек на руках, она поднялась по сходням, прошла на корму «Надежды» и перепрыгнула на «Энкиду».
Выскочившая из рубки Лайла бросила ей маску. Ана нацепила ее, надвинув на лицо, и побежала по центру «Энкиду», дыша глубоко и часто. Вдох – выдох, вдох – выдох. Не останавливаясь, она взлетела на самый нос – и нырнула.
Ледяная вода больно стиснула ее, выдавливая воздух из легких. От шока мысли спутались. Она заставила свое погружающееся в воду тело не шевелиться, подавляя желание забиться и устремиться к поверхности. Кровь по ногам и рукам бежала так яростно, что вызывала резкую боль. Ту малую часть своего сознания, которая еще не заледенела, она настроила на ритм своего сердца и стала вести один отсчет на каждые два удара.
